Яддушка для злодея, или Нельзя (влю)убить Кощея - [31]

– Ничего особенного, топим! – ответила одна из молоденьких кикимор, пожимая худенькими плечиками. – С нами он здесь останется. Так главная велела. Мужем нашим вечным будет, а через него мы и до Кощея-старшего доберемся.

Никогда бы не подумала, что скажу такое, более того, истошно выкрикну, но…

– Помогите! Кикиморы Кощея крадут!

Вот такая у нас, баб-яг, горькая женская доля, все сами да сами. Как всегда, рассчитывать я могла только на одну-единственную иголку, оставшуюся у ежика, крохотный домик и саму себя.

«Книга!» – вспомнила я и застыла в раздумьях. Что с ними, окаянными, учинить, может, опять мухоморов наслать? Я глянула на нечисть. Часть из них щеголяла еще и не такими украшениями. С кикимор свисали гроздья поганок, полотнища тины; из волос, собранных в замысловатые прически, торчали кокетливые ветки и коряги, покрытые лишайником.

Не-е, только не мухоморы, а то еще краше станут и не дай боже приставать начнут к Кощею. Его и так сегодня помяли, бедного. А значит, еще злодею добавим сверху, чтобы жизнь малиной не казалась.

Я с мрачным удовлетворением открыла волшебную книгу. Слова заклинания пришли сами.

– Кощей-ротозей, рот до ушей, стань не костяным, а водяным!

С воплем «А-а-а!» трансформированный Костик вынырнул из кадки, видно, очнулся и понял, что дышит водой. Лицо злодея было краше, чем у китайского пчеловода.

Кикиморы отреагировали незамедлительно.

– А-а-а-а! Уйди, противный!

«Эмансипация и феминизм, как заразная болезнь, распространяются по изнанке, словно бациллы в воде», – отметила я про себя.

Нечисть в испуге, не разбирая дороги, ломанулась в закрытую дверь. Дробно стукнулась узкими лобиками в гнилое дерево, отшибла последние мозги и прилегла отдохнуть там же.

– Вот что, Костик! – змеей зашипела я, упирая руки в боки.

– Яддушка! – выплевывая болотную жижу, проблеял очнувшийся Кощей с раздутой уродливый рожей водяного. Ну как, это, конечно, была не настоящая физия подводника, а жутчайшая пародия на него. Одутловатые щеки, раздутые заклинанием, гнойные прыщи по всей поверхности и странный зелено-серый оттенок.

Меня передернуло от отвращения. Мелькнула мысль и взаправду бросить на болотах первого злодея изнанки. Пусть ползает, нечисть пугает. Но тут же передумала, вспомнив фразу: «Такая корова нужна самому». А месть – это блюдо, которое надо долго и тщательно готовить.

Хочу я или не хочу, а только с такой толпой кикимор мне в одиночку не справиться. Было бы, конечно, правильно оставить мимокрокодила здесь – хлебать тину с его разлюбезными красавицами. Но Кощей в изнанке представлял из себя нечто вроде бессмертного терминатора, под завязку напичканного магией, и она-то, его сила, мне сейчас нужна была позарез.

Кое-как поставив пошатывающегося Кощея на ноги, я скомандовала:

– Валим! – и вывалилась в дверь.

Злодей, не разбирая дороги, кинулся следом, в хвосте бежали Избушонок и ежик. Мы умудрились проскочить прямо под носом у армии разъяренных кикимор. Теперь оставалось только добраться до леса – и дело в шляпе.

За спиной послышались грохот и стоны. Я на бегу оглянулась. Кощей-страшнейший валялся на дороге, в его ногах запутался домик.

Морда мимокрокодила уткнулась в лужу тины, он попытался вынуть моську. С чавканьем болото отпустило лицо, и Кощей-перевоплощенный в просветах ряски увидел свое отражение.

Истошный визг страха, который никак не могло издавать горло вполне себе взрослого мужчины, огласил гниющие окрестности.

– Расколду-у-уй! Я больше не буду-у-у! – провыл Костик-мерзейший, в мольбе протягивая ко мне руки. Правда, злодей не уточнил, чего он не будет.

За Кощеем Бессмертным уже скакал табун возбужденной нечисти. Видно, кикиморы решили, что с лица мужа воду не пить, сойдет и такой урод. И вообще физиономия в мужике не главное: такая корова, как первый злодей изнанки, нужна самим.

– Спаси-и-и, помоги, не хочу жениться! – вопил Костик, и столько страха было в его глазах, что, недолго думая, я развернулась и побежала обратно.

– А вот так тебе и надо, – проводила я экстренное вправление мозгов сказочному злодею. – Не будешь на кикимор заглядываться. Будешь себя еще так вести – оставлю… Э-э… Козленочком?! – У Кощея, нахлебавшегося болотной жижи, довольно быстро, можно сказать, прямо на моих глазах, начинали отрастать рога.

Видно, моя магия и чары трясины вошли в какое-то странное взаимодействие, превратив Кощея в чудо-юдо болотное. А может быть, лужа, в которую по самую маковку нырнул злодей, была не так проста, как казалась. Вон по краю воды парнокопытные следы натоптаны.

Я подняла глаза и похолодела: впереди нас до самой кромки леса таких луж было видимо-невидимо, и у каждой из них уже кто-то потоптался.

Я со вздохом вскинула на свое плечо подвывающего Кощея.

Конечно, потом я об этом пожалею, но если рассуждать здраво: баба яга я или нет? Защитница всех тварей в изнанке или как? Вот-вот, а Кощей – та еще тварь, но как-то жалко мужика на расправу кикиморам отдавать. Такая корова нужна самому.

Я швырнула первое попавшееся заклинание в подоспевшую кикимору и потащила раненого на всю голову Кощея. Гуселапая болотница превратилась в пенек с лапками и, тычась во все подряд, поковыляла прочь, а сзади нас уже догоняли остальные кикиморы.