Яд в крови - [122]

— Да, пил. С горя пил. Ведь она другой раз по нескольку месяцев его к себе не подпускала. И спали они, стыдно сказать, в разных комнатах. — Павловский распалялся все больше и больше. — Подрастет Иван, и я скажу ему всю правду. Сам поймет и сделает правильные выводы. Нутро у парня здоровое, нашенское — это видно по всему. А сейчас пускай себе спит спокойно: негоже забивать детскую головку взрослыми проблемами. Вот увидишь, он очень скоро забудет про нее. И правильно сделает.

Маленький Ян не спал. Ему захотелось остаться одному и поразмышлять, поэтому он закрыл глаза, а когда бабушка спросила шепотом: «Ты спишь, зайчонок?», даже бровью не повел. Он слышал, как она закрыла книгу, выключила торшер, отошла на цыпочках от кровати и, вздохнув и что-то пробормотав, вышла из комнаты. Ян любил бабушку, но точно так же он любил и няню Варю. Это была любовь хозяина к своей собаке или кошке. Маму Ян любил иначе. И дядю Толю тоже. Не говоря уже о дяде Яне.

Те трое были его товарищами по разуму. Им можно было задать любой вопрос и не наткнуться на скучное: «тебе еще рано об этом знать» или «вырастешь и все узнаешь». Дядю Толю он уже начал забывать. Оставались мама и дядя Ян. Но дядя Ян не появлялся с тех пор, как они были с ним в цирке. Когда он спрашивал у мамы, где дядя Ян, она отвечала, что не знает, но очень надеется на то, что он жив и обязательно к ним вернется. Теперь и мама куда-то исчезла. Она улетела на конкурс в город с таинственно-прекрасным названием Рио-де-Жанейро. В этом названии маленькому Яну чудились пальмы, на которых сидели большие разноцветные попугаи, индейские каноэ, скользящие по широкой темно-зеленой глади реки, удавы, таскающие из колыбели младенцев.

— Мамочка, привези мне удава, — попросил Ян, целуя на прощание Машу. — Я приручу его, и он будет спать со мной в одной постели. Как ты думаешь, ему понравится телячья колбаса и буженина?

Маша прижала к себе сына и сказала:

— Удава не привезу — я его жутко боюсь. Привезу попугая. Сама мечтаю с детства о попугае.

И Ян терпеливо ждал, когда приедет мама с попугаем. Он умел считать до десяти. Десять дней уже прошло. Потом прошло еще десять дней. Нет ни мамы, ни попугая. Но она не утонула. Он бы чувствовал, если мама утонула. Мама была жива. Почему же она не хочет вернуться к нему?..

Он никак не мог заснуть. В доме все стихло. За окном шумели деревья и где-то далеко стучали колеса электрички. Без мамы ему неуютно и немного страшно. Пускай она редко приезжала на дачу, но он знал, что она в Москве, а это всего полчаса на машине. Теперь он даже не знает, где она. У кого бы спросить?..

Внезапно он подумал об отце дяди Яна — капитане Лемешеве. Дядя Ян всегда им очень гордится и говорит, что он кристально честный человек. Быть может, он скажет, где мама? Ну а если вернулся дядя Ян, то уж тот наверняка скажет ему правду.

Мальчик спустил с кровати ноги и тихонько прошмыгнул в коридор. Телефон внизу, в столовой. Если закрыть за собой дверь, никто ничего не услышит: дедушка спит в своем кабинете в дальнем конце холла, бабушка на втором этаже, в комнате под кабинетом.

Ян помнил наизусть номер телефона дяди. Еще он механически запомнил цифры, которые мама набирала для того, чтобы соединиться с Ленинградом. Света Ян зажигать не стал — прямо под окном столовой горел фонарь в молочно-белом колпаке. В трубке что-то щелкнуло, пикнуло. Потом послышался мужской голос:

— Вас слушает капитан Лемешев.

— Здравствуйте, дядя. Я Ян, племянник вашего сына, — слегка запинаясь от волнения, говорил мальчик. — Дядя сказал мне, что вы кристально честный человек. Скажите мне правду: где моя мама? Дедушка говорит, она утонула в Рио-де-Жанейро. Но я в это не верю.

На другом конце провода слышалось частое дыхание.

— Дядя, я вас не слышу, — сказал мальчик и почувствовал, что сейчас расплачется. — Дядя, пожалуйста, скажите мне правду.

— Твоя мама жива. Это… это какая-то ошибка, — взволнованно говорил капитан Лемешев. — Ты только никому ничего не говори. Но она жива. Поверь мне.

— Спасибо, дядя, — сказал мальчик и всхлипнул. — Дядя Ян мне правильно про вас сказал. Если бы вы знали, как я его люблю…

Мальчик быстро положил трубку на рычаг, потому что в горле больно запершило от слез.

Маша заплыла далеко от берега. Она не могла поверить в существование акул, ибо видела их лишь в кино и на картинках, ну а белые рыбы, изредка мелькавшие в глубине бирюзовых вод, казались ей с высоты капитанского мостика совсем безобидными. К тому же океан был безмятежно спокойным, а вода чистой и очень теплой.

Франческо держался от нее на расстоянии примерно полутора метров, при этом стараясь не спускать глаз с прозрачных подводных глубин. На дне шевелились красноватые водоросли, иногда проплывали, лениво шевеля щупальцами, морские звезды. Высоко в небе пролетел реактивный самолет, оставив в голубизне бездонного неба столь привычный Машиному взору дымчато-белый след.

— «Фантом», — сказал Франческо. — Скорее всего с Гуантанамо. Может, поплывем назад?

Маша нехотя согласилась. Она видела, как по берегу расхаживает отец с сигаретой в зубах. В последние дни он все время что-то пишет, используя для этих целей поля оказавшейся в ящике с галетами Библии. Он повеселел и даже помолодел, и Маша поняла в один прекрасный момент, что он снова стал Эндрю Смитом, в которого она была когда-то влюблена. Судьба цинично посмеялась над нею, настойчиво соблазняя принять участие в кровосмесительной мелодраме. К счастью, ничего серьезного между ними не произошло.