Яд ревности - [8]

С Томкой совершенно невозможно стало появляться в местах, где присутствовали мужчины. Стоило ей заметить достойный внимания объект, как начиналось…

Магда не понимала, как Томка это делает, но при виде «дичи» ее лицо совершенно менялось – глаза широко распахивались, на полных губах появлялась загадочная полуулыбка, что-то еще происходило с бровями, ресницами, даже с носом и ушами, и в воздухе разливался оглушительный аромат соблазна. Этот неощутимый запах притягивал мужиков словно магнит, они слетались к Томке, как осы на варенье, и начинали назойливо клеиться, порой так глупо и топорно, что тошно было смотреть…

– Ты, Томик, как самка тутового шелкопряда, выделяешь феромоны, вот к тебе самцы и сползаются со всех сторон, – язвила Магда.

– Кто такие эти шелкопряды? – рассеянно интересовалась Томка.

– Червяки такие, – объясняла он. – У них у первых эти феромоны и обнаружили…

– Никогда не думала, Магда, что ты обзовешь меня червячихой, – обижалась Томка. – И что это за неприличное слово на букву «хэ»?

– Не на «хэ», а на «эф», бестолочь! – сердилась Магда. – Феромоны – это летучие химические вещества, выделяемые животными для привлечения особей противоположного пола.

– Ты, конечно, можешь считать меня животным, – обиженно поджимала губы Томка, – только химия тут совсем ни при чем. Это – пикап! Это искусство, тонкое искусство, а не какие-то хреномоны!

– Человек – это тоже животное. А что касается пикапа… Раньше эти ужимки называли просто: строить глазки. А тут обозвали английским словечком и думают, будто открыли что-то новое! А ты с этим своим пикапом доиграешься! Нарвешься на какого-нибудь маньяка!

– Не зуди, – отмахивалась Томка. – Что я, нормального мужика от маньяка не отличу?

На это Магда не знала, что ответить, и только крутила пальцем у виска.

Подобные разговоры в разных вариациях происходили часто, но ни к чему не приводили. Томка продолжала пикаперствовать, или, как говорила Магда, «феромонить».

Пару раз появившись у Магды на работе, Томка произвела там эффект цунами. Кроткую и трепетную Любовь Моисеевну она шокировала своей одеждой, ярким макияжем, но более всего – привычкой употреблять в разговоре непечатные слова. Вежливого Бориса Михайловича Томка буквально вгоняла в ступор. При виде его Томка опасно оживлялась, и вокруг нее начинало клубиться и искриться такое мощное облако летучей химии соблазна, что бедный Борис Михайлович столбенел и терял дар речи. Магда, оттаскивая Томку подальше, шипела сквозь зубы:

– Лушина, перестань феромонить шефа!

Томка встряхивалась, как мокрая собака, возвращалась в нормальное состояние и наставительно говорила:

– Пикап – это спорт! А в спорте главное – постоянный тренинг!

Но самое удивительное впечатление Томка производила на Симону Юрьевну, заместительницу Бориса Михайловича, про которую все знали, что по паспорту она Серафима, но никто об этом и заикнуться не смел. Шумная, самоуверенная, категоричная Симона с командным голосом в присутствии Томки терялась и спешила убраться подальше, что доставляло немало злорадного удовольствия тем, кого заместительница доставала своей капризной въедливостью.

Симону Томка «выводила за скобки» простым приемом: при встрече она окидывала ее изумленным взглядом с головы до ног и пожимала плечами. На подвижной, выразительной Томкиной физиономии при этом такими большими буквами было написано: «Боже! Ну и чучело!», что Симона теряла всю наглость и хамовитость и старалась побыстрее убраться с ее пути.

Пару раз «выпав за скобки», Симона вызвала к себе Магду и потребовала навсегда исключить Томкино присутствие в их конторе:

– Не понимаю, Магда, что может вас связывать с этой вульгарной особой, но чтобы ноги ее здесь больше не было!

Магда могла бы сказать, что все Томкины выкрутасы – это только приемы, наработанные в борьбе за жизненное пространство. По словам Томки, мир высокого искусства, в котором она вращалась, населен акулами и крокодилами, слабым в нем не место! Но на самом деле, внутри этой крутой пикаперши и стервы сидела обычная русская баба, не слишком счастливая, но добрая и жалостливая, любящая детей и животных. Это Томка принесла Игорю и Магде подобранный где-то на задворках филармонии живой скелетик, обтянутый рыжей шкуркой, из которого вырос потом кот Васюган. У самой Томки уже жили к тому времени четыре кошки и выброшенная кем-то черепаха. Магда могла бы все это рассказать Симоне, но опасалась, что та ее не поймет…

Конфликтовать с начальством Магде все-таки не хотелось, поэтому она сделала все от нее зависящее, чтобы Томка больше не появлялась в их конторе. Вчерашнюю угрозу Томки «прилететь на помеле» она восприняла всерьез и мигом согласилась встретиться с подругой в «кофейной хазе».

… Они взяли кофе, вазочки с мороженым и устроились за своим любимым столиком у окна. После уличной жары кондиционированный воздух кафе казался Магде слишком прохладным, она ежилась и спрашивала себя, какого черта она взяла мороженое? Впрочем, можно подождать, когда Томка слопает свою порцию, и впарить ей вторую – от сладкого Лушина отказаться не в силах.

Она отхлебнула кофе и вопросительно взглянула на Томку. Скажет та, наконец, ради какого неотложного дела оторвала ее от работы? И сразу поняла: подруге не до нее.