Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - [92]

Есть болезни, о которых вы не знаете, например, НАСГ – не суперопасные, широко распространенные, поддающиеся медикаментозной профилактике. Такие болезни будут продолжать возникать, но не потому что они необычайно существенны, а потому что на них делают деньги. Не то чтобы НАСГ – заболевание несерьезное, просто лекарство от него будет успешным на потенциально огромном рынке, а для большинства пациентов, которые годами будут его принимать, оно даст, скорее всего, незначительный эффект. Это как в случае со статинами: происходит медикализация нашей жизни.

Большие проблемы для Большой Фармы

Модель исследований и разработок в современной фармацевтической промышленности, как недавно написал один эксперт, «демонстрирует признаки усталости; затраты стремительно растут, прорывные инновации ослабевают, конкуренция обостряется, а рост продаж задерживается». Люди в отрасли беспокоятся, что они уже давно собрали все низко висящие плоды разработки медикаментов, что сложность испытаний и количество времени, необходимое для поиска новых лекарств-блокбастеров, делают все предприятие слишком рискованным и что в любом случае в организме есть только ограниченное количество целей для лекарств (по одной оценке, около восьми тысяч потенциальных мест для их воздействия), так что, хотя химикаты и биологические препараты, возможно, и не заканчиваются, у нас заканчиваются «яблочки», в которые их можно нацелить. Время для серьезных потрясений?

Возможно, да. Безусловно, рост краудсорсинговых исследований, обмен данными через Интернет и растущее значение новых стартапов приводят к тому, что старые гиганты мира лекарственных препаратов становятся все менее похожими на проворных победителей и все более на дремучих динозавров. Вероятно, им придется измениться или вымереть.

Но эти чудища все еще огромны, прибыльны, и в их штат входят очень умные руководители и исследователи. Они знают регуляторные правила вдоль и поперек, они мастера убеждения медицинского сообщества, они нанимают эффективных лоббистов и делают все возможное, чтобы как можно быстрее провести изменения и адаптироваться. Поэтому не сбрасывайте их со счетов.

Есть еще один фактор, который мог бы выбить у них почву из-под ног: Большую Фарму все ненавидят. Не так много сфер предпринимательской деятельности сильнее критикуют одновременно и политики, и активисты, и мятежные ученые. Медиа тоже подключаются, если только они не заняты рекламой следующего великого чудо-лекарства.

Отчасти эта критика основана на том, как Большая Фарма развращает медицинскую практику. В 2002 году Артур Релман, бывший редактор New England Journal of Medicine, в открытую забил тревогу, заявив: «Медицинская профессия покупается фармацевтической промышленностью не только с точки зрения медицинской практики, но и с точки зрения преподавания и исследований. Академические институты этой страны позволяют себе быть платными агентами фармацевтической промышленности. Я считаю, что это позорно». События последних двух десятилетий (некоторые я затрагиваю в главе о статинах) подтверждают его мнение.

Фармацевтические компании овладели искусством продвижения фактов, которые поддерживают их продукцию, и минимизации или замалчивания тех, которые не способствуют продажам. Они искажают результаты научных исследований. Они обхаживают влиятельных ведущих врачей, угощая их обедами и ужинами, нанимая их в качестве консультантов и докладчиков. Представители производителей лекарств – эксперты по тому, как распространять препараты через врачей, но в последнее время усилия по лоббированию и убеждению распространились не только на них, но и на специалистов по этике, редакторов журналов, деятелей СМИ, юристов, политиков, группы защиты пациентов, лидеров некоммерческих организаций, людей, которые управляют страховыми программами и контролируют программы управляемого ухода, и всех остальных, кто, по их мнению, может повлиять на продажи лекарств, законы или политику. Средства многообразны, суммы значительны, а факты четко изложены в ряде последних критических книг и статей.

Многие врачи, политики и всевозрастающая доля широкой общественности одумались. Как писал Релман, «это позор», но, похоже, все изменится, когда большинство производителей как следует познакомятся с более шумной, более организованной критикой. На кону само доверие к системе здравоохранения как таковой.

Пока я писал предыдущие абзацы, вдруг осознал, что у меня есть некоторая повестка, хоть во введении я утверждал обратное. Если я и выбираю ее, то только для того, чтобы спасти разработку лекарств – одних из самых мощных и полезных медицинских инструментов, когда-либо созданных, – от контроля коммерческих корпораций. Пока Большая Фарма ставит деньги выше здоровья, она недостойна быть единственным разработчиком новых лекарств. Я думаю, что мы можем найти другие модели, основанные на государственном финансировании для общественного блага.

Однако, так или иначе, мы будем продолжать собирать богатый урожай с уже проделанной работы. Если общество не распадется полностью, наука, в том числе наука о лекарствах, будет продолжать двигаться вперед, накапливая новые знания, а затем используя их для новых достижений. Скорее всего, мы сможем увидеть большой прогресс, когда соберем воедино все, что мы узнали о молекулярном уровне, и используем это для достижения значительных успехов в борьбе с нашими главными врагами – сердечными заболеваниями, деменцией, диабетом и раком.