Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - [7]

К 1541 году, году смерти Парацельса, аппетит на опиум в Европе возрос. Колумбу было сказано найти и привезти опиум из своих плаваний, увенчавшихся открытиями, то же задание получили и Джон Кабот, Фернан Магеллан и Васко да Гама. Это было связано с тем, что опиум оказывал заметное действие, в отличие от многих прочих таблеток и снадобий эпохи Возрождения. Чем выше была его популярность, тем большим количеством способов его использовали врачи. Некоторые находчивые доктора растворяли опиум в отваре шелковицы и крапчатого болиголова, а затем вываривали в нем морскую губку. Когда эту наркосодержащую «сонную губку» мочили и нагревали, она испускала пары, облегчавшие боль, и пациенты засыпали. Так опиум стал одним из первых средств анестезии. Венецианская патока, смесь опиума с 72 другими ингредиентами, начиная от меда и шафрана и заканчивая плотью гадюки, использовалась для лечения всего, начиная с укуса змеи и заканчивая чумой. Популярность этого снадобья была столь велика, что оно поспособствовало выпуску первых законов об использовании лекарств в Лондоне. В 1540 году Генрих VIII даровал врачам право проверять аптеки и докладывать о любых опасных или неправильно составленных лекарствах, включая венецианскую патоку. Ко временам Шекспира только один человек в Лондоне имел право ее изготовлять, и даже он должен был предъявлять ее Коллегии врачей перед продажей.

Для использующего опиум врача проблемой было то, что он не знал, насколько сильно действие лекарства. Поскольку опиум доставляли из разных стран и существовали разные методы его приготовления, нельзя было точно узнать состав шариков, которые получались. В одну таблетку могли входить 2/5 или 3/5 дозы, содержащейся в другой. Врачам приходилось проверять на пациентах каждую новую партию и надеяться на лучшее. Пациенты платили деньги и рисковали.

Первые шаги по стандартизации лекарства были предприняты в 1600-х годах знаменитым британским врачом по имени Томас Сиденхем. Сиденхем был большим фанатом опиума и верил, что эта субстанция превосходит по целительной силе все, что было у врачей на тот момент. Сиденхем приобрел известность благодаря своему особому раствору опиума в вине с добавлением сахара, корицы и гвоздики. Жидкий опиум Сиденхему удалось стандартизировать, его количество в каждой бутылке распределялось более аккуратно, и дозы выверялись с большей точностью. Сиденхем нажил состояние на этой жидкости, которую он называл – возможно, в память о Парацельсе – лауданумом.

Лауданум Сиденхема был хитом, интерес к которому подогревала его собственная убежденность: он так громко воспевал ее, что друзья прозвали его «Доктор Опиофил». С ростом продаж повышался и научный интерес к более точному исследованию эффекта опиума. Такие британские исследователи, как Кристофер Рен и Гидеон Харви, начали экспериментировать с опиумом на кошках и собаках, изучая, какая доза требовалась для достижения того или иного эффекта. Они нашли новые способы определения его силы и проверки его качества. Опиум помогал медицине стать уже не искусством, а наукой.

Использование опиума для улучшения настроения, а не для уменьшения боли, захватило все слои населения. 23 марта 1773 года знаменитый автор дневников Джеймс Босуэлл, например, записал: «Я позавтракал с доктором Джонсоном, чье вчерашнее подавленное состояние духа было сильно исправлено принятым накануне опиумом». Лекарство принимали, чтобы облегчить депрессию.

Употребление разнообразных форм опиума выросло вместе с потоком новых содержащих его лекарств в конце 1700-х годов и породило такие наименования, как «Доверов порошок», «Квакерские капли» и «Таблетки спокойствия доктора Бэйтса». Их можно было легко приобрести у врачей, в местных аптеках и даже в бакалейной лавке – рецепта не требовалось. Без законов, ограничивающих применение этих лекарств, опиум распространился повсюду.

Европа его ждала. Это была эпоха промышленной революции, когда быстрорастущая масса фабричных рабочих столкнулась с ужасными условиями труда. Им недоплачивали, жили они в трущобах и нуждались в том, чтобы выпустить пар. Джин был одним выходом, опиум – другим.

Его популярность росла вместе с разнообразием заболеваний. Один из примеров – туберкулез: быстрорастущие индустриальные города с уплотненной застройкой стали благодатной почвой для его эпидемий. Туберкулез, «медленный убийца», часто оставлял жертву агонизировать, и только опиум мог принести облегчение. Потом была разносимая загрязненной системой водоснабжения и невероятно заразная холера, еще одна болезнь, набиравшая обороты в трущобах. Холера убивала, вызывая неконтролируемую диарею. Но одной из особенностей опиума была тенденция к закрепляющему эффекту, так что, похоже, использование опиума при холере спасало жизни, а также успокаивало умирающих. Среди постоянных приверженцев опиума росло количество проституток, принимавших лауданум, чтобы облегчать ежедневные боли, связанные с их профессией, бороться с симптомами венерических заболеваний и уменьшать свое отчаяние. Иногда они знакомили своих клиентов с этой привычкой. Иногда использовали опиум для самоубийства.