Яд для Наполеона - [13]

Как-то вечером, который выдался особенно душным, Безымянный возвращался от Виктора. Впереди был перекресток, где однажды ночью ему привиделась любовавшаяся звездами девочка. С той поры, хотя часто, по поводу и без повода, он думал о маленькой незнакомке, место встречи с ней старательно обходил стороной. Однако в тот день почему-то решил не сворачивать.

Он повернул на Рамбюто невольно начал искать глазами девчушку. Возле дома сердце у него бешено забилось, а ноги едва слушались. Юноша подождал, не отрывая взгляда от заветного крыльца. Когда он уже почти смирился с тщетностью ожиданий, она вдруг явилась взору, словно вытканная из полумрака. В руках у нее был объемистый узел, и она остановилась передохнуть, опустив ношу на каменную ступеньку. Юноша подошел ближе и тоже остановился. Их глаза встретились.

Девочка смотрела на него открытым взглядом, в котором не было и тени боязни или недоверия. Тонкими пальчиками заправила выбившиеся пряди русых волос. Прошло несколько мгновений. Стараясь ступать бесшумно, чтобы не спугнуть волшебное видение, он приблизился еще на пару шагов и голосом тихим, но отнюдь не робким спросил:

— Может, пойдем погуляем как-нибудь?

Не проронив ни слова, девочка с обезоруживающей естественностью протянула ему руку. В ответном порыве, без размышлений и колебаний, юноша взял ее в свою, и они не торопясь пошли вдоль улицы — будто всю жизнь только и делали, что гуляли, взявшись за руки.

Они не заметили, далеко ли ушли, должно быть, метров на двадцать-тридцать, не больше, когда позади раздался крик, привлекший внимание редких прохожих:

— Ну что за непослушная девочка! Немедленно вернись! Кому говорю!

Держась за руки, они продолжали идти вперед. До угла, где улица то ли начиналась, то ли заканчивалась, оставалось совсем немного — во всяком случае уже меньше, чем пройдено. Слышали ли они тот крик? Едва ли. Все внимание юноши было сосредоточено на маленькой ручке, которую он осторожно сжимал в своей руке, да и девочка витала в облаках, когда кто-то с силой вдруг дернул ее сзади за платье. Оба спокойно восприняли появление красивой, но несколько поблекшей женщины, которая безжалостно прекратила их чудесную прогулку.

Не удовлетворившись достигнутым результатом, женщина резким рывком заставила разъединиться юные руки, схватила девочку за плечи и принялась с остервенением трясти. Потом с размаху влепила пощечину, а на юношу бросила злобный взгляд.

— Сколько тебе говорить, мать надо слушаться!

И потянула девочку обратно к дому. На секунду они остановились — мать накинула на девочку свою шаль. Всякий раз, когда девочка оборачивалась, чтобы посмотреть на юношу, женщина легонько дергала ее за руку. Когда мать и дочь скрылись во мраке подъезда, он все еще продолжал стоять, вдыхая воздух, словно насыщенный ароматом ванили.

На следующий день, сразу после полудня, в дверь Виктора громко постучали.

— Что с тобой, Эмиль? — переполошился Виктор, увидев своего друга, который прижимал к лысине окровавленный платок.

— Я прямо из университета… — Эмиль поспешно, будто за ним гнались, вошел. — Был на лекции одного светилы… Я старался… но это невозможно. Их мозги закрыты столь же плотно, как и кошельки.

— Ах, Эмиль, Эмиль! Но о наших исследованиях ты, надеюсь, ничего не сказал?.. Осторожно, здесь крутая лестница!

— Еще чего! — возмутился Эмиль, однако по тому, как он это сказал, было ясно: он кое-что сболтнул. — Я им почти ничего не говорил! Эти люди… они не понимают самых простых вещей!

— Что именно ты сказал? — пытался выяснить Виктор, усаживая друга. — Эй, юноша! Нужны чистая вода и салфетки!

Безымянный, сидевший за столом в глубине подвала, отодвинул ступку подальше от края и вскочил.

— Я им объяснял, что подобное лечится подобным! — принялся излагать прописные истины Эмиль. — И что если вещества брать в микроскопических дозах и применять соответствующим образом, они способны оказывать на пациентов лечебное действие. Еще Парацельс сказал: «Все — яд, и все — лекарство, в зависимости от дозы».

— Теперь-то ты понимаешь, что у меня были основания тебе не верить?.. Весьма внушительная, но неглубокая, — заключил Виктор, осмотрев рану, и взял из рук юноши смоченную в воде салфетку. — И кто же этот негодяй?

— А я почем знаю?! Я успел увидеть только деревянную трость… — и вдруг, словно осененный догадкой, воскликнул: — Доза! Все дело в дозе! Она должна быть мизерной, — для наглядности Эмиль показал на пальцах, какова должна быть доза, — ле-чеб-ной! Закон, который гласит: Similia similibus curantur, сиречь «Подобное излечивается подобным», знали еще греки. А традиционная медицина, втолковывал я им, основывается на принципе Contraria contrariis curantur, противоположное лечат противоположным и лекарства применяют в значительных дозах. Ай! Больно…

— Терпи, — Виктор кивком попросил у юноши свежую салфетку и отдал ему использованную, которую тот тщательно прополоскал от крови в тазу с водой.

Эмиль уже размахивал руками, как человек, который пытается жестами объяснить группе слепых, что прямо на них идет слон:

— Кофе! Я привел им в качестве примера кофе! Да не дави так, Виктор! Кофе возбуждает и даже вызывает бессонницу. Ай-ай-ай!.. — вскрикнул он. — Но препарат, содержащий ту же субстанцию, приготовленный особым способом и применяемый в ничтожно малых дозах, устраняет бессонницу и при этом не дает побочных эффектов. То есть оказывает противоположное действие! Я им сказал, что ты проводил опыты на себе, принимая в растворенном виде крохотные дозы.