Ячейка 402 - [34]

Долго ели. Потом Анна смотрела из угла, как четверо играют в карты. Вникала в суть игры, ей становилось интересно. Словно знала, чего стоит и к чему ведёт игра. Узнавала в ней пережитые ситуации. Потом потемнело. Ночью она не спала, она вообще немного спала, из боязни, что один из четверых может к ней притронуться. Всю ночь просидела у входа, облокотившись на ржавые ворота, в полудрёме. Около полуночи, кажется, под боком у неё оказалась тёплая собака. Собака тихо дышала.

Из рассветных сумерек выплыл чёрный «Фольксваген».

– Вау, – сказала Анна.

Шарван открыл перед ней дверцу. Она села на мягкое сиденье. Захотелось плакать от того, что телу наконец удобно и хорошо, так удобно и так хорошо! Кто придумывает эти сиденья?! Разбуженная собака смотрела им вслед жёлтыми глазами.

Мелькали белые цифры на воротах гаражей. Анна забыла о Шарване. Она уснула.

Когда проснулась, было светло. Уже покинули город, ехали по трассе. Дорога показалась знакомой, будто где-то её видела. Водитель смотрел вперёд. Она – в сторону, на холмы, поля. Спросила, куда он её везёт.

– Это не так просто сказать. Туда, где тебе будет хорошо. Мне сложно объяснить.

– Наконец-то мне будет хорошо. Я так рада. А объяснить чего не можешь?

– Ты же знаешь – каждый видит по-своему.

– По-своему? Волшебное место, которое каждый видит по-своему. Хорошо. – Сама не знала, шутит или всерьёз. – Я постараюсь для себя придумать, так чтобы было… Всё точно как у Лили. Навечно. И Лиля.

– Что значит придумать? Люди все места видят по-разному. Я там никогда не жил и не могу видеть его как те, кто внутри живёт, и наоборот…

Анна усмехнулась холмам.

– Ну расскажи хотя бы, как ты видишь. Подумай – сейчас приедем, а я совсем не подготовлена.

– Сейчас не приедем. Три-четыре дня как минимум. Бывает дольше, иногда несколько месяцев, но мы с тобой быстро управимся, Анна. Мне кажется. А там… Там просто хорошо. Люди наконец любят друг друга, обращают друг на друга внимание. Там никому не бывает одиноко. Тебе ведь бывало одиноко? От этого ты хотела умереть.

– Я никогда умереть не хотела.

– Странно. Что тогда от тебя русалки хотели? Почему ты здесь?

– Какой вопрос! Я как раз тебя хотела спросить – почему я здесь? А?

– Потому что тебе было одиноко.

– Одиноко? Я бы могла жить дальше одиноко, я прекрасно жила одна у Лили, с карликами!

– Видишь – сама путаешься. То одна, то какая-то Лиля, то карлики. Ты же понимаешь – человек из тех животных, которым необходимы подобные. Вернуться у тебя возможности нет. Ты знала, когда по мосту через реку…

– Только не об этом!

Смотрела на поля… Или не поля – на полном ходу не разглядеть. Что-то серое, возможно, каменистое. Жарко. Открыла окно. Воздух ударил в лицо, отбросил волосы. Шарван пробормотал, что может включить кондиционер, она отрицательно покачала головой. Без большой уверенности. Всё ещё опасалась его, хотя понятно – говорить с ним легко. Можно сказать не то. В разговоре он слишком быстро уходит в оборону. Анна почувствовала капельки пота над верхней губой. Больше к теме не возвращались. Ни к одной. Прошлое и будущее отсоединились от дороги. Вернулось беглое воспоминание об автобусе, в котором ехала к Сергею. Всё те же живые сущности в дороге, передвигались в том же направлении, сливались в одну, делились на семь, на две, на сколько нужно. Людей.

В конце третьего дня пути тонкой полоской у горизонта появилось море, такое же, как в снах Анны. Но оно не нарушало равнодушия. За три дня они не проехали ни один населённый пункт. Всё те же мятые равнины за окошком. Ничего не менялось. По представлениям Анны, за три дня можно было бы доехать до Мурманска или Лиссабона. Но, наверно, они двигались в ином направлении.

– Что, Анюта, останавливаться тебе нужно?

Она оторвала сонный взгляд от моря. Шарван говорил как переодетая Лиля. Или у неё в ушах теперь всегда гудела Лиля.

– Неплохо бы… Только кустов я не вижу.

– Проблема, что ли? Ты – направо, я – налево.

– Ну да.

«Фольксваген» съехал на обочину. Вышла, размяла затёкшие ноги.

– Ну чего стоишь? Иди.

Посмотрела на него, на свои ноги, на траву, чему-то удивляясь.

Вернувшись, предложила:

– Давай уже останавливаться. Покушаем и спать ляжем. Устала я.

– Нет, километров пятьдесят ещё сделаем.

Тёплая трава щекотала щиколотки.

– Садись… Ты чего не пристегнулась?

Хлопок дверцы…Дорога. Сумерки.

– Всё, Шарван. Хватит на сегодня. Ты же вслепую ведёшь.

– Боишься в аварию попасть? Здесь и сталкиваться не с кем.

– Да, боюсь! Ты бы хоть очки надел.

– На дальнее я и так вижу. Ладно, Анюта, хватит. Только с одним условием. Свари сегодня что-нибудь, а? Я на консервы больше смотреть не могу. Там, в багажнике, печка есть и кастрюли. Всё что надо.

Вот те раз, ещё один гном. Вари ему. Она была вполне довольна консервами. Но перечить не стала. Не то чтобы всерьёз его боялась. Просто. Опять в ловушке. Опять двое и больше ничего разумного в мире.

После того как машина стала, шумело в голове. Или этот стрекот и шёпот – сверчки да комары?.. Глотнула горько-сладкого воздуха. Шарван установил портативную печурку, которая минут через пять вывела Анну из себя. Плюнула на всё и сказала Шарвану развести огонь. Он не понял.