Яблони на Марсе - [9]

Они вышли из корабля, стараясь не делать резких движений — где-то в темноте все больше нервничали вооруженные люди, и мегафон надрывался, грозя открыть огонь. Увидев их, из темноты вынырнул багровый от воплей лейтенант, открыл рот, собираясь что-то сказать, но Глеб вытянул руку, жестом останавливая его — и тот вдруг послушался. Глеб-Большой с кривой улыбкой посмотрел на Вика, на Женьку, Андрея, на всех остальных — будто прощаясь и прося простить. Вытянул из кармана какую-то бумажку, сунул под нос лейтенанту — и тот вдруг вытянулся и взял под козырек.

— На каком основании вмешиваетесь в операцию? — суконным голосом проскрипел Глеб.

— Ну и жук! — выдохнул Андрей с возмущением и восторгом. Глеб выговаривал. Лейтенант краснел, бледнел и явно мечтал провалиться сквозь землю.

* * *

Крылов умер у них на руках через десять минут — умер от старости и истощения в своей капитанской каюте. Угасающий мозг капитана уже не воспринимал реальность, погруженный в самые яркие и страшные воспоминания, и Вик, наблюдая за лицом Крылова, слушая его бессильное бормотание, понимал, почему запись подменили фальшивкой — если ее вообще подменяли. А как же остальные, вяло думал он. Такие же невольные актеры? Или герои, действительно погибшие на Марсе — или по дороге с него? По легенде, Вонг тоже вернулся… вернее, то, что от него осталось. По легенде. А на самом деле? Вик не понимал. Он мог только ужасаться и восхищаться вместе с умирающим капитаном. И в тот момент не было разницы, настоящий ли Марс они видели или иллюзорный, созданный больным воображением. Нет разницы, думал Вик. Если Марс настолько бесчеловечен, что лишает разума, то мечтать не о чем, и пусть себе Глеб клепает фальшивку, пусть создает поддельную мечту… Но в момент смерти Крылов наконец-то смог все забыть. Капитан вздохнул в последний раз, уверенный, что с минуту на минуту двигатели «Ареса» заработают и корабль унесет его на вымечтанный Марс. И Вик почти завидовал ему.

— Что теперь? Тело на опыты заберете? — спросил Глеб у сидевшего под кораблем лейтенанта.

— Какие опыты, — мрачно ответил лейтенант. — Кому это теперь нужно… — он слегка покраснел. — Вы похороните его… По-человечески.

— Без тебя бы не сообразили, — буркнул Глеб.

* * *

— Откуда у тебя эта бумажка? — мрачно спросил Вик. Вокруг насторожили уши. — Кто ты по ней? Генерал тайной полиции?

— Чушь несешь, — спокойно ответил Глеб. — Эту бумажку мне дал хрыч с погонами. На случай, если во время редактуры возникнут проблемы… Не хотел брать. А видишь — пригодилась.

Квадраты желтой смятой травы обозначали места, где стояли палатки. Сквоттеры сидели на рюкзаках, уложенных в тени корабля, и смотрели на дорогу, где вдалеке клубилось облако пыли. Лейтенант пообещал отвезти их на станцию.

— Мы останемся, — сказала Женька, укачивая Даньку. Волосы у нее были мокрые — успела искупаться напоследок. — Поживем у дяди Чена.

— Я тоже останусь, — сказал вдруг Чарли. — Не хочу в Эдинбург.

— В Глазго, — поправила Женька.

— Какая разница…

Глеб вдруг привстал.

— Андрюха, — окликнул он, — у тебя вроде с собой та книжка была? Про экспедицию? Дай на минутку!

Андрей со стенаниями принялся копаться в рюкзаке. Глеб пробормотал: «Отличишь одного китайца от другого, а, Вик?» Тот пожал плечами.

Андрей сердито протянул тоненькую потрепанную книжку, и Глеб раскрыл ее на предстартовой фотографии экипажа. Они стояли на фоне «Ареса» — молодые, подтянутые. Их лица сияли. Вик знал их имена наизусть. Кряжистый бородатый Крылов — капитан. Черноглазый носатый Ахметов — биолог и врач. Невысокий жилистый Терпугов — геофизик. Белокурый здоровяк Антипов и маленький китаец Вонг — пилоты. Глеб ухмыльнулся и захлопнул книгу.

— Так вы к дяде Чену? — спросил он у Женьки. — Точно?

— Угу, — ответила она.

— Расспросите его о марсовых слезках.

Женька удивленно нахмурилась, а Чарли вдруг заулыбался и хлопнул Большого по плечу.

— Я тебе напишу все, что узнаю, — сказал он.

— Поторопись, — ответил Глеб. — Мне для работы надо. Заказ сложный, а время уже поджимает.

Вик усмехнулся и в последний раз оглядел корабль и степь за ним. Там неслась по ковылю дрофа. Птица изгибала шею, далеко выкидывала мощные ноги и все трясла, трясла куцыми крылышками — будто вот-вот взлетит.

Сергей Фомичёв. Перегоночная дальность

Когда Старостин принял срочный вызов на совещание и прочел «бриф саммари», его кровь забурлила, а пульс участился, точно перед важным рискованным полетом. Он понял, что получил долгожданный шанс.

Человек сам определяет свою судьбу лишь до некоторых пределов. Далее простирается сфера чудес, где распоряжаются силы, разуму неподвластные.

Иногда чудеса случаются, но почти никогда они не являются в виде посыльного с подарочным свертком в руках. Чаще судьба лишь дает шанс, порой небольшой, совсем крохотный и, скорее всего, единственный. Но и его нужно еще распознать, а распознав, успеть воспользоваться. И тут важно быть готовым к событию и уметь ждать, не превращая ожидание в навязчивую идею, а потом, когда придет время, действовать упорно, быстро, без оглядки.

Петр Старостин ждал и готовился если не всю жизнь, то сознательную ее половину. Сознательным он ощущал себя с двадцати лет. Именно тогда он начал ставить перед собой долгосрочные цели и, что немаловажно, добивался их. Теперь он подобрался к пределу. И в переносном смысле, и в прямом. Сфера, где воплощаются мечты, совсем рядом, а он был готов пробить в ней брешь и имел к тому все возможности — получил нужную профессию, набрал колоссальный опыт и числился шеф-пилотом Консорциума.