Я знаю, как ты дышишь - [8]

— Ну, может, ты и права… я твою маму люблю. Давай купим ей пушистое!

Кате показалось, что, если он сказал: «Я твою маму люблю», — теперь и она просто обязана произнести: «И я твою, Тимка»… Но… она этого почему-то сказать не могла. Не могла, и все! И не потому, что Лидия Эммануиловна была совсем не похожа на ее вечно причесанную кое-как и так же кое-как, не по моде, одетую, но уютную, теплую… совсем как тот клетчатый плед, который она собиралась ей купить, маму! Совсем не похожа! Потому что мать Тима была… как блендер! Блестящая, холодная и, наверное, чрезвычайно эффективная! С КПД явно больше ста процентов!

Катя села в постели, потянув одеяло и оставив Тимов бок неприкрытым.

— Ты чего? — спросил он и недовольно завозился, отвоевывая свою часть одеяла обратно. Оно было достаточно большим, но, когда Катя волновалась, она инстинктивно подталкивала край одеяла под себя и так переворачивалась на живот. А потом сразу на бок, наматывая таким образом на себя почти все и оказываясь словно бы в коконе.

— На работе что-то случилось? — все не отставал Тим.

— Ничего, — вяло отмахнулась она. — Так, сорокинские штучки! И Лысенко тоже хорош… Только давай про это все сегодня не будем, а? Вот действительно, выключи ты этот чертов телефон, и завтра буду спать не до обеда даже, а до самого ужина! А за подарками в воскресенье пойдем! Твоей маме — блендер, а моей — плед. А твоему папе…

Она так и не придумала, что они купят его папе, потому что он ей однозначно нравился, и поэтому никакой блендер тут не годился. Тут надо было что-то душевное… и смешное. Или еще один плед? Потому что теплого много не бывает… особенно зимой! Тим не спал и смотрел на нее из темноты, и глаза у него были очень блестящие и темные. Как… у собаки? У нее никогда не было собаки, и, наверное, поэтому она сказала:

— Тимка, а давай собаку заведем?

Он тоже окончательно проснулся и сел рядом с ней:

— Собаку?

— Угу… собаку! Ты приходишь, а она тебя ждет!

— Закрытая весь день одна в квартире? — скептически осведомился муж. — Кать, это действительно будет собачья жизнь! И потом, ты представляешь, как мы утром встаем, ничего не успеваем, бегаем, собираемся, все время что-то ищем, а тут еще и с собакой гулять? А ее ведь и днем выводить надо! Обязательно! И учить, дрессировать, иначе она вырастет тупая. Но даже если она не вырастет тупая, она все равно может грызть твои туфли, и выть от одиночества, и облаивать всех, кто будет ходить мимо двери, и линять, и…

— У тебя что, была собака? — удивилась Катя. — И она выла, линяла и жрала туфли Лидии Эммануиловны?

— Нет, у меня не было, но у Томки была. Она выла, и жрала, и залезала в постель, когда никого не было дома, и однажды от скуки разодрала диван, хотя у нее было навалом игрушек. Но Томка все равно любила это чудовище, хотя ее нужно было с кем-то оставлять на время отпуска и гулять с ней в любую погоду, даже когда у тебя самой температура сорок или острый аппендицит! И она ужасно горевала, когда собака умерла, и даже не могла ходить в магазине мимо отдела, где продаются собачьи миски и ошейники, потому что начинала плакать.

— О господи! — с чувством воскликнула Катя и прижалась к Тиму.

— Да. Поэтому, если ты очень хочешь какое-то домашнее животное, давай лучше…

Кате на мгновение показалось, что он скажет «Давай лучше заведем ребенка», но муж закончил:

— …кота. Он спит почти весь день, и с ним не нужно гулять. Хотя, если ты очень хочешь, можешь водить кота на шлейке. Или купить ему ошейник с бубенчиками, и он будет сам себя веселить…

— …и драть наш диван…

— …который могла бы съесть собака…

— …и он будет спать в нашей постели, а нам тут и так тесно!

— Ага! И одеяла не хватает!

— Слушай, ты серьезно так думаешь? Ну, не про одеяло, а про кота?

— Мне кажется, тебе действительно лучше бы подошел кот. Ты так любишь этого страшного… лысого… который Афиноген! Просто хочется отвернуться, когда вы с ним целуетесь, потому что ты даже со мной не целуешься так… интимно!

— И вовсе он не страшный! — с некоторой обидой сказала Катя, напрочь проигнорировав выпад про интимное. — Он просто чудный! Волшебный. Он инопланетянин! Но он единственный в своем роде и неповторимый, поэтому лучше я иногда буду ездить к нему, чем заводить тут неизвестно кого. Потому что ты не любишь лысых и выберешь какого-нибудь волосатого. Который точно будет линять где попало. И выклянчивать у меня сосиски, когда будет сытый, а я — голодная! Нет, я, пожалуй, не хочу никаких домашних животных. Даже улитку в аквариуме, как у Машки Камышевой. Или попугайчиков. Они такие шумные! У нас были. Спасу от них не было, только и делали, что лузгали просо и орали! Мама их купила, чтобы у меня было счастливое детство!

— И у тебя было счастливое детство? — спросил Тим, улыбаясь своими удивительно теплыми и светящимися глазами совсем рядом.

— Да. У меня было счастливое детство… особенно счастливое после того, как мы сплавили этот разноцветный курятник в школу, в живой уголок!

— Я вижу, мадам Тодрия, вы совершенно не склонны к ведению домашнего хозяйства! — прошептал Тим ей в ухо, и ей стало щекотно и весело.