Я захватываю замок - [119]

Конечно, можно обратиться к Саймону. Вот кто с радостью бы помог! Но затевать с ним личную беседу не хочется — решит, будто я за ним бегаю. Наедине с Саймоном я не остаюсь и вообще стараюсь не попадаться ему на глаза. Сижу, как мышка, пока он не уйдет в Скоутни.

А может, увидеться с ним сегодня? Сбегу с насыпи, когда он выйдет из караульни, и скажу, что хочу обсудить работу отца. Меня и правда интересует книга. Но главная моя мечта — очутиться рядом с ним. Как же проверить, говорила ему Роуз обо мне или нет?

Подожду до завтра. Честное слово, завтра — крайний срок.

Ничего не поделаешь, судьба распорядилась иначе. Саймон вышел во двор… помахал мне рукой… двинулся к мосту… поднимается!

Ладно, главное — не смущаться. Буду говорить об отце, и только о нем…

* * *

Сколько полезного можно узнать за час! Но я хочу написать о том, что произошло в конце. Нет, если начну с конца, то забуду начало. А мне дорого каждое слово Саймона.

Мы сидели рядышком на расстеленном пледе. Саймон пришел попрощаться: через несколько дней он уезжает в Америку. Отчасти из-за матери — она предпочитает провести зиму в Нью-Йорке, отчасти из-за книги — хочет застать первую публикацию в журнале и написать рецензию.

— Ваш отец говорит, что я в него вцепился, как терьер в крысу, и треплю, треплю… — улыбнулся он. — Но, по-моему, он рад встряске. Только бы бросить его к ногам нужных людей.

— Саймон, не сделаете мне на прощанье подарок? — подвела я разговор к интересующей меня теме. — Помогите понять, к чему ведет отец в новой книге.

Оказалось, что он как раз собирался это обсудить!

— Я уеду, а положиться можно лишь на вас, — сказал Коттон. — Вы одна поймете… Нет, Томас парень сообразительный, но у него интерес другой — несерьезный, я бы сказал, детский. Мистеру Мортмейну необходимы в первую очередь вы, ваше понимание.

Вот это новость! На душе сразу потеплело.

— Да, я очень хочу разобраться. Только он не станет мне ничего объяснять. Почему так, Саймон?

— Каждый должен найти ответ сам — в том и суть загадки.

— Но ведь нужно знать принцип, по которому разгадываются ребусы.

Саймон ответил, что именно поэтому решил со мной поговорить. С позволения отца, конечно.

— Есть конкретные вопросы?

— Уйма! Во-первых: почему произведение — сплошная головоломка?

Коттон рассмеялся.

— Вижу, начали с самого вкусного! Постичь логику творца невозможно. Во всяком случае, мистер Мортмейн здесь не первопроходец. Мир, созданный Господом, по сути, загадка.

— Да уж, — фыркнула я. — До сих пор все в растерянности… Но зачем отцу брать пример с Него?

— Думаю, так поступает любой творческий человек. Хотя, наверное, каждый человек — потенциальный творец. И цель мистера Мортмейна — пробудить в людях творческое начало. Изучая его книгу, они сами участвуют в созидательном процессе. А созидание равно открытию. В том смысле, что все уже создано иной силой. Назовем ее Богом, если так понятнее. Остается только это отыскать.

Воображаю, с каким озадаченным лицом я слушала Саймона, потому что он вдруг сказал:

— Наверное, мои объяснения никуда не годятся. Подождите… Соберусь с мыслями.

Прикрыв глаза, он задумался — точь-в-точь как на первое мая. Однако в этот раз я лишь скользнула по нему взглядом: нечего себе потакать, будоражить чувства. Даже о его отъезде вспомнить не смела. Вот уедет, тогда… Времени на размышления будет много.

Наконец Саймон заговорил.

— По мнению вашего отца, интерес людей к ребусам и головоломкам — нечто большее, чем желание занять досуг. Возникает он в раннем детстве. Вероятно, это следствие вечного любопытства, попытки выяснить, откуда же мы взялись. В процессе поиска накапливаются знания. Эти упражнения для ума развивают больше, чем любая другая интеллектуальная деятельность. Таким образом мистер Мортмейн хочет донести до читателей свои идеи.

Я попросила его повторить объяснение помедленней. И вдруг — о чудо! — картинка сложилась!

— Но как оно действует?! — воскликнула я.

Тогда Саймон предложил мне вообразить кроссворд.

— Пока его разгадываешь, в голове проносятся сотни образов. Так вот, в загадках вашего отца к общей сумме образов прибавляется вложенный им смысл. А к общей сумме всех разделов, ребусов, головоломок, схем, ходов прибавляется его философия поиска-созидания. Кстати, полагаю, в книге появится и детективный раздел.

— И при чем тут гуляющие зайчики? — немного насмешливо осведомилась я.

— Наверное, задают нужный тон. Представьте: вы — ребенок. Первые загадочные символы в жизни ребенка — буквы. Представьте, будто вы их не понимаете. Теперь сложите буквы в слова. А слова превратите в образы. Почему вы хмуритесь? Я заморочил вам голову?

— Нет-нет, — быстро отозвалась я. — Все ясно, только… Ох, Саймон, мне так обидно! Зачем отец усложняет? Почему не объяснит простым языком?

— Потому что многое нельзя объяснить простым языком. Опишите простым языком… красоту. Тогда поймете, о чем я.

И добавил, что в искусстве определенность почти невозможна. Задача искусства — вызвать ответную реакцию. А без новаторства и экспериментов, вроде отцовских, оно закостенеет.

— Не обижайтесь. Хотя, наверное, это естественно. Подсознательный страх неизвестного.