Я+Я - [2]

Зло меня, понимаешь, берет, еле сдерживаюсь при виде его обнаженного, пружинисто пригнутого, с плотным загаром тела — кстати, такой оттенок коже европейца придает только солнце экваториальной Африки, где и сам я провел последний месяц каникул.

Окончательно же меня сразила набедренная повязка, которую я своими руками самоотверженно сплел из искусственной соломки на таитянский манер — да я её с закрытыми глазами узнаю! Ну, держись, парень! Я не из тех, кто позволяет всякому врываться в каюту и напяливать на себя мои плавки!

Короткой мысленной волной прогреваю себя сверху донизу, разминаю и настораживаю мышцы. Стянутая с плеч куртка порхнула на экран, туфли улетели к дверям. Рывок мой стремителен и точен, но безрезультатен. Парень с безошибочной грацией делает полуверонику и, когда я проношусь мимо, захватывает болевым приемом кисть левой руки. Освобождаюсь падением через плечо и голову, перебрасываю его через себя. Он из мостика в двойном изгибе — «штопоре» — ловит мое бедро. Реагирую молниеносным поворотом на противника. И, сходу уйдя в задний кувырок, опрокидываю его в туше. Он выжимает стойку q захватом меня в ножницы ног. Отвечаю прыжком через него с опорой на руки. Ничья.

Современная борьба резка и изящна. Все мои выпады партнер парировал надежными контрприемами, будто заранее их предугадывал.

Впрочем, убийственная интуиция выручала и меня: я атаковал из самых неожиданных позиций, мышцы стали всевидящими, подчинялись какому-то сигналу вне моего сознания, сами принимали решение в нужный момент!

Уклонившись вероникой от броска, делаю глубокий подкат. И медленно сгруппировавшись, выстреливаюсь параллельно полу. Лишь на миг тело остается без опоры. И именно в этот миг эффектным обратным сальто за секунду до моей коронной двойной подсечки незваный спарринг-партнер косым поворотом ног выбрасывает меня из равновесия. Мои лопатки сами собой припечатываются к ковру.

Ничего не понимая, не поворачивая головы, пристыженной собачонкой слежу, как парень снова опускает койку, забирается под простыню, подтягивает колени к подбородку. Он предвосхитил прием, о котором не должен подозревать! Ведь я сам его изобрел, на самом себе отрабатывал. Я был так самоуверен, что даже не помышлял о защите: не могли же мои мышцы и мозг разболтать то, чем кроме них никто не владел?!

— Не пора вставать? — ехидно спрашивает мой противник.

Нехотя сажусь. Нос к носу раскрасневшаяся знакомая физиономия. Где же я мог её видеть?

— Не узнаешь? Вот уж поистине, если боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.

Он по-прежнему, не стесняясь, отделывается фразочками из моего лексикона. Неужели все мои остроты ограничены этим дешевым набором?

— Как ты сюда попал?

— Ножками, детка. Ведь и ты предпочитаешь сей способ передвижения, особенно после отбоя?

— Вот что! Шутка зашла слишком далеко. С какого ты факультета? Я не видел тебя раньше…

— Не смеши, приглядись внимательнее. Ну, пожалуйста…

— Да пропади ты пропадом, чтоб я смотрел на тебя!

— Иными словами, сгинь, фантом, явись, фотон! — пропел парень, игнорируя мою вспышку.

— Боюсь, мне придется доложить о происшествии. — Я прошел в угол, сдернул куртку с экрана видеофона.

— Давай-давай. Диспетчера безусловно заинтересует, почему Кива по временам вздрагивает как от щекотки и выдает белый сигнал.

Кстати, за пультом сегодня Цер. Лично.

— Чего ты наконец добиваешься? — Я начинал уставать от бессмысленного кружения в порочном логическом лабиринте.

— О, совсем немногого, — резвился незнакомец. — Хочу, чтоб ты узнал меня. Где ещё такого найдешь? Сорок тысяч километров надо вокруг шарика проехать, пока снова наткнешься. Или два метра преодолеть. Выбирай!

Пятерня его с растопыренными пальцами автоматически скользнула к затылку, звонко пошлепала по налитой шее.

На миг мне стало страшно. Мрачная логика его шуток дошла до меня. А жест окончательно раскрыл глаза. Парень вправе издеваться.

Потому что я встречался с ним очень часто. В зеркале. Всю жизнь. И складка-царапина напрасно сбивала с толку: у него она и в самом деле справа, хотя я привык видеть её во время бритья с другой стороны. Зато совершенно безошибочно нащупал её на собственной скуле. Каким-то чудом мне удалось вдруг наблюдать со стороны самого себя. Да-да, я не оговорился: именно самого себя, собственной персоной, с моим лицом, моими жестами и моими b{p`femhlh. Сижу, значит, на своей койке в индивидуальной каюте и спорю с нахалом, который ко мне ворвался и требует эту самую каюту ему вернуть. Но нахал-то тоже я! Потому что если я — не я, то кто тогда моей мыслью думает? В конце концов, я могу поднести к носу ладонь, пошевелить большим пальцем ноги. Могу подпрыгнуть или наклониться… Мой разум все ещё в моем теле!

— Не правда ли, процесс самопознания труден и недоказуем? — Сочувствуя мне, парень одобрительно склонил голову к плечу.

Вот еще, недоказуем! Если я — внутри себя, то тот, что напротив, — посторонний. Ребята сговорились разыграть? Так совсем не просто достать артиста с бицепсами, которыми весь курс гордится. Да и стоило ли добиваться такого подобия? Вон даже родинку на руке не забыли. Грим, скажете? Так в нашей потасовке грим давно бы размазался. Я сунулся к зеркалу. На койке я. И тут тоже я. Вылитый. Одинаковые космы. Вздернутый нос. И глаза, оказывается, туда-сюда бегают. В общем, по всем правилам физиогномики, злодей с благородными чертами…