Я выжил - [31]

– Да, – прошептал Пушкарев, осознавая безвыходность своего положения. – Попандос полнейший. Сука, это ж надо было так попасть.

Однако он тут же вспомнил погибших пацанов. Славку, Саню Долгих, Валика. Неужели он остался один из всего отряда? Может, все-таки еще кто-то уцелел? А может, не просто уцелел, и сейчас его активно ищут? А что толку…

– Храни нас всех Господь, – устало прошептал Илья, закрывая глаза. – И живых, и мертвых.

С такими мыслями он снова задремал, свернувшись от ночной прохлады калачиком, как в далеком-предалеком детстве. Когда ему едва исполнилось пять лет и мама была еще молодой, а жизнь казалась безоблачной и счастливой.

Под утро, когда солнце еще не взошло, в яму заглянул здоровый бородатый чеченец. Он бросил вниз обгрызанные корки хлеба и пару костей со скромными остатками мяса. Наверно, это предназначалось местным псам, изредка поскуливающим в утренней тиши. Но теперь в их пищевой цепочке появился конкурент, вследствие чего часть завтрака отошла Илье. Парень с жадностью набросился на объедки, так как не ел уже целые сутки. Абрек злобно улыбнулся, глядя на унижения парня, и весело крикнул вниз:

– Жри, свинья. У нас собаки такое не едят. А тебе самое то!

Боевик пару раз непринужденно гоготнул и скрылся с глаз Пушкарева.

Рассвет Илья встретил, глядя на исчезающие в вышине звезды. Небо стало светлеть, луна из желтой превратилась в белую. И вскоре над миром поднялось вечное солнце. Его лучи весело побежали по грешной земле, разгоняя ночные сумерки и наполняя холодный воздух жизненным теплом. Вскоре лагерь пришел в движение. Заскрипели двери бараков. Воздух наполнился голосами проснувшихся боевиков. Они весело приветствовали друг друга своим инородным «салам», абсолютно позабыв про пленника, находящегося неподалеку в яме. Однако Илью это устраивало. Чем меньше про него вспоминали, тем лучше для его здоровья и жизни. Лишь бы только кормили сносно и поменьше выводили из себя тупыми фразами и смешками.

Весь день Пушкарев провел на полу в лежачем положении. Он решил набираться сил, а что может лучше всего помочь в этом, учитывая его незавидное положение? Только здоровый сон. Поэтому, плюнув на мучающий его голод, Илья закрыл глаза и вскоре снова уснул.

Завтрак принесли только под вечер. Все тот же скалящийся во весь рот чеченец опустил вниз ведро, в котором стояли миска с какой-то подгоревшей кашей и кувшин воды.

– Налетай, русский! Жри, пока даю! – весело крикнул он парню. – Может, в последний раз ешь. Так что наслаждайся жизнью.

Слова боевика насторожили Пушкарева.

– Почему? Что вам, каши жалко? – с надеждой в голосе поинтересовался Пушкарев.

«Чех» снова оскалился.

– Да этих помоев у нас хватает. Специально для свиней держим.

– Ну, а в чем тогда дело? – не унимался Илья, осознавая, как начинает в груди бешено колотиться сердце, немеют ноги и перед глазами начинает рябить.

– Мочить тебя Ваха собрался. Показательную казнь устроить. Башку отрезать и вашим отправить. Чтоб суки знали, что на нашей земле Аллах всегда с нами! А вы сдохнете, как бешеные псы.

Легкая ледяная дрожь пробежалась по всему телу, пробираясь к мозгу и сковывая его холодными тисками страха и безнадеги. Он мог кричать, плакать или смеяться. Но конец был один. Завтра-послезавтра его выведут на двор, поставят на колени, и палач отсечет голову коротким взмахом тесака, если, конечно, повезет. А может, это будет долгим и мучительным процессом. Ведь сделать это не так-то легко. И с этим ничего не поделаешь. Шанс выжить практически равен нулю. Не поможет ни план, ни остро заточенный ножик в кармане. И все эти планы и мысли о побеге – лишь жалкая попытка успокоить себя. Сейчас Пушкарев все это осознал. И ему стало страшно!

«Неужели это конец? Неужели просто выведут во двор и отрежут голову?» – мелькнуло в отказывающемся воспринимать действительность мозге Ильи. Не-ужели все так и будет? Нет.

Пушкарев не раз видел подобные сцены. Чеченцы частенько резали головы пленным бойцам, пытаясь запугать федералов подобными ужасами. Однако все это было так далеко и его не касалось. Ведь каждый считает, что подобное может случиться с кем угодно, только не с ним. «Помнишь Саню из 134-й», «Слышал пацана с ВДВ вчера?» Все это было где-то рядом, но не с ним. А здесь, увы…

– Ладно, жри. Завтра вряд ли будет время тебя резать. Надо ехать за получкой. Так что не до тебя. Ну, а к вечеру вернемся и там посмотрим. Но, все равно ты уже не жилец. Так что ешь пока. Тебе ведь нужно быть в форме. Чтоб ноги не тряслись.

Боевик поднял обратно опустевшее ведро и через секунду исчез из вида, оставив Пушкарева в полном замешательстве. Отложив алюминиевую миску в сторону, Илья уставился на темнеющее небо.

– Пипец, – прошептал он тихо.

И страх, уже давно живший где-то в нем, моментально охватил разум Ильи. Неужели на самом деле ему осталось жить всего сутки? А что потом? Как тяжело осознавать, что ты живой мертвец и дни твои сочтены. И от этого Пушкареву захотелось зарыдать. Он упал на дно ямы и принялся молотить кулаками по сырой земле.

– А! Суки, сучары! Чтоб вы сдохли, твари бородатые!

Так Илья провалялся около десяти минут. Он неистово колотил по земле, воя и причитая от ужаса и безысходности. А когда силы стали покидать еще не окрепший после взрыва и контузии организм, перепачканное землею тело Ильи замерло на дне ямы. Так он пролежал еще несколько минут, отказываясь возвращаться к реальности и принимать эту страшную действительность.