Я вспоминаю... - [3]

– Кровавая луковица! – вскрикнул я.

– Отойди, дай посмотреть! Где она? – закричал Амджад, отпихивая меня в сторону. – Дай лучше мне нож, а то ты еще порежешь ее, и вся кровь вытечет в землю. Отойди!

Он очень осторожно начал раскапывать землю вокруг луковицы.

Наконец, он извлек целой и невредимой бурую луковицу, которая теперь раскачивалась в его пальцах, как ковер-самолет… Амджад принялся медленно и осторожно счищать землю с ее кожицы.

– Ты держи ее хорошенько, – посоветовал я, – а то как бы не улетела.

– А ты откуда знаешь, что она улетит?

– Знаю.

Амджад кончил чистить луковицу и спросил:

– Как мы ее разделим пополам?

– А вот как! Сделай в ней ножом маленькую дырочку, а потом надави пальцем, и кровь закапает прямо в рот. Одна капля мне, одна тебе. По очереди. И поторопись, потому что мне нужно слетать в страну пери!

Амджад продырявил луковицу ножом. Потом подставил рот, чуточку отодвинул палец в сторону и… закапала человеческая кровь.

Первая капля… Мне так не терпелось увидеть ее, что и я невольно раскрыл рот, как будто эта капля должна была попасть мне.

Но она не попала.

Амджад немного сдвинул палец с дырочки. Потом еще немного! И еще немного… Потом совсем сдвинул палец.

О! Из луковицы не вытекло ни одной капельки крови!

Луковица была немедленно разодрана на мелкие кусочки, но нигде не обнаружилось даже следов крови. Самая обыкновенная луковица, и ничего в ней не было, кроме кожуры. Потом мы ее попробовали. Фу, какая горькая!

Амджад отшвырнул луковицу в сторону и сказал:

– Она еще зеленая, потому в ней нет крови!

……………………………………………………………

Мы с Амджадом долго плыли вдоль берега реки. Когда уставали – выбирались па берег и валялись на песке. Горячие лучи солнца и теплый песок согревали паши тела. Чтобы из ушей вылилась вода, мы прикладывали к ним широкие камни.

На берегу собралось мною мальчиков и девочек – маленьких пастухов и пастушек, которые так ловко управляли стадами огромных буйволиц, коров, лошадей и ослов, что я диву давался. Громадные богоподобные животные, пасущиеся на лугу, исполнены уважения к своим крохотным пастухам и беспрекословно повинуются каждому их жесту.

Мы с Амджадом валялись па песке. Пару лежала около Амджада, а за ней несколько других мальчиков и девочек… Темнокаштановые волосы Пару в лучах солнца приняли густозолотой оттенок, который мне очень понравился. Купаясь, мы все время плавали рядом, брызгая друг на друга водой. Устав, вместе забирались па камни, которые отделяли бурное течение реки от заводи, где мы купались. Когда мы сидели па этих камнях, я сказал:

– А я могу переплыть реку!

– Неправда! – возразила она.

– А еще – я умею летать!

– Ну-ка взлети, покажи, как ты умеешь!

– Я сегодня собираюсь отправиться в страну пери. Тетя Камни говорила мне…

Пару как-то странно поджала нижнюю губу и сказала:

– О, значит, ты живешь в бунгало! Да?

– Да! И около нашего бунгало растет огромный куст желтых роз. Ты видела когда-нибудь желтые розы?

– Нет!

– Тогда я дам тебе много-много роз. Я сплету из них гирлянду для тебя.

– Хорошо, – сказала Пару, отжимая воду из своих растрепавшихся локонов, – хорошо, тогда я лучше выйду замуж за тебя, а не за Амджада.

– Амджад? – переспросил я. – Амджад нехороший, он даже в школу не ходит!

В это время Амджад подплыл к нам и, схватив нас за ноги, стащил в воду. И снова мы начали плавать и брызгаться. Мы набирали воды в ладони и быстрым движением сжимали их, – вода рассыпалась высоко в небе сверкающим полукругом, били ногами по поверхности воды, вспенивая ее и устраивая искусственные водопады.

Потом мы все улеглись на песок, наслаждаясь солнечными лучами. Пару легла совсем рядом со мной, но этот противный Амджад оттолкнул ее и втиснулся между нами. Он валялся, уткнувшись подбородком в песок. Его жесткие черные волосы были пересыпаны песком и перемазаны глиной, в ушах остались комочки грязи. Он поглядывал то на меня, то на Пару из-под полуопущенных век.

– Мы с Пару решили пожениться, – сказал я.

Пару тихонько захихикала.

Амджад сердито посмотрел на Пару. Потом посмотрел на меня.

Я продолжал:

– И Пару пойдет со мной в страну фей.

Мне показалось, что в глазах Амджада запрыгали капельки крови из той кровавой луковицы. Он посмотрел на меня ненавидящим взглядом, потом погрузил пальцы в песок и, стискивая его в кулаках, спросил:

– Это правда, Пару?

Пару прикусила белыми зубами золотой завиток, который трепетал у ее щеки, и беззвучно засмеялась.

Амджад высоко занес руки, наполненные песком. Он уже был готов швырнуть этот песок мне в глаза, но с берега реки раздался чей-то голос:

– Пастухи, обедать!

В ту же минуту я почувствовал, что сильно хочу есть. Амджад разжал кулаки, выбросил песок, и мы все побежали по берегу к высокому дереву. Почти из каждого дома пастухам принесли на обед кукурузный хлеб и овощи, но были и такие дома, откуда пастухам прислали только хлеб, молотый красный перец и соль. Родители Пару прислали ей, кроме хлеба, еще три луковицы. Она растерла их па большом плоском камне и, добавив к ним перцу, соли и лесной мяты, приготовила чатни [1]. Она намазала им хлеб; первый кусок протянула мне, второй – Амджаду и последний взяла себе. Амджад сердито кусал губы, а мне хлеб казался удивительно вкусным. На смуглозолотом личике Пару играла улыбка – невинная и вызывающая, кокетливая и простодушная в одно и то же время. Я и сейчас еще помню это личико и эту улыбку…