Я всей душою с вами, львы! - [15]

Отрадно было наблюдать за тем, как леди, не веря своим глазам, смотрела на жизнерадостного зверька. Ее надменные губки раздвинулись в улыбке, она наклонилась и взяла белочку в руки. Когда я поравнялся с ней, она уже сидела на скамеечке и вытаскивала из своего солидного портфельчика сандвич, который, очевидно, несла себе на завтрак, но теперь охотно делила с существом, сохранившим свободное сердце среди многомиллионного города. Главное, что я вынес из увиденной сцены, это убеждение: в какой бы среде человек ни жил, он должен иметь право контактировать с природой. Это очень важно для поднятия его духа, для гармоничных отношений с окружающим миром. Сценка в лондонском парке была самой восхитительной и добросердечной, какую я когда-либо наблюдал.

Но все проходит. Книга в издательстве, и вот я уже на пути в Южную Африку, где меня встречает Джулия. Мне не терпелось услышать о похождениях львов и их житье-бытье. Джулия сказала, что прайд снова ушел в богатые дичью земли по берегам Шаши и в мое отсутствие ни разу не приходил к лагерю. Я и раньше замечал, что львы каким-то чутьем определяют, есть я в заповеднике или нет, и непременно появляются в лагере уже через несколько часов после моего возвращения. На сей раз мы были просто потрясены, когда Фьюрейя таинственным образом явилась на следующее же утро, хотя львы находились по ту сторону Шаше. Надо ли говорить, сколь волнительны были наши приветствия. Эта сцена повторилась вечером того же дня, когда из темноты возникли обе львицы, ведя за собой потомство, старавшееся, впрочем, держаться подальше от глаз.

Свидание было счастливым, но настораживало вот что. Я вновь и вновь пересчитывал детенышей и каждый раз одного недосчитывался. К сожалению, это повторилось и в следующую нашу встречу. Один из детенышей Фьюрейи отсутствовал. Он мог потеряться, отбившись от прайда, погибнуть от зубов другого хищника или от болезни. Я заподозрил также укус змеи, тем более что исчезновение детеныша было внезапным: антибраконьерская команда постоянно видела следы всех шестерых, и вот буквально за день до моего возвращения из Англии она обнаружила следы только пятерых.

Я не мог нарадоваться, глядя, как детеныши растут и набираются ума-разума. Я наблюдал, как они пытались охотиться на мелких тварей вроде куропаток или цесарок, а иногда, хотя им было всего-то пять месяцев от роду, участвовали в охоте на небольшие стада импал. Впрочем, чрезмерный энтузиазм подрастающего поколения приводил лишь к тому, что дичь пугалась и охота срывалась.

Мне часто приходилось видеть, как львята играют вместе – захватывающее зрелище! Бывало, Фьюрейя у меня на глазах сумасшедшими прыжками догоняла детеныша и шлепала его поочередно по левому и правому бокам, затем игриво кусала за воротник, после чего он ложился на спинку и отважно защищался всеми четырьмя лапами. Нередко в таких случаях другой львенок, разбежавшись со страшной силой, вспрыгивал на спину Фьюрейе, побуждая ее оставить пленника в покое. Порою в редкие милосердно прохладные утренние и вечерние часы две матери, оставив детенышей в укромном месте, с наслаждением играли друг с другом, будто вспоминали детство. Я был счастлив, любуясь ими.

…Вернувшись, я спустился вниз по руслу Шаше, ища следы шестого детеныша, но все напрасно. Зато на песке я обнаружил множество следов, свидетельствующих о том, что львицы с детенышами поиграли здесь всласть. Какое, должно быть, магическое и гипнотизирующее зрелище – семь гибких кошачьих фигур, резвящихся в серебристых лучах луны! Но мысль моя тут же переключилась на исчезнувшего львенка, и на сердце стало тяжело.

Глава четвертая ПРО ОБЕЗЬЯНКУ ПО ИМЕНИ СТИКС

Однажды вечером, когда я заехал в охотничий домик Тули-сафари, ко мне подошла хозяйка, неся что-то в ладонях, сложенных чашечкой. Это оказался детеныш обезьяны с морщинистой мордочкой. Объяснив, что детеныш был найден один-одинешенек и что его матери скорее всего нет в живых, хозяйка спросила, не сможет ли Джулия позаботиться о нем. Я знал, что Джулия возьмется за это с охотой и уж она-то сумеет обеспечить будущее этому крошке. Кроме того, забота о беззащитном существе отвлечет ее от тяжелых переживаний. В последние два года Джулия уже была приемной матерью дикобразу по кличке Ноко, генетте по кличке Муна, не говоря уже о множестве птенцов.

В ту ночь, возвращаясь домой с крохотным пассажиром в открытом джипе, я впервые в сердцах произнес то, что потом повторял бессчетное число раз. Я не мог посадить обезьянку на колени, потому что она наверняка свалилась бы оттуда. Поэтому я засунул ее под рубаху в надежде, что она там уютно устроится. Но как только зашумел мотор, я почувствовал страшную боль, будто сотни булавок вонзились мне в грудь. Это звереныш вцепился руками и ногами в волосы и не отпускал до самого конца поездки, длившейся час с четвертью.

Вообразите, что это за пытка – ночная езда по дикой земле с вцепившимся тебе в грудь зверьком, да еще когда то и дело натыкаешься на стадо трубящих слонов. К тому же всякий раз, когда приходилось замедлять ход, мне в ноздри бил наимерзейший запах, но я старался особенно не думать о его источнике. Я был несказанно счастлив, когда достиг наконец ворот лагеря, и, едва въехав внутрь, извлек обезьянку из-под рубахи, с трудом оторвав от пышной растительности на груди. Увы, испытания на этом не закончились: этот паршивец наложил мне под рубаху такую гору, что хоть лопатой убирай. Самое интересное, что, связавшись с Джулией по радио перед выездом, я не сказал ей, кого привезу, сообщив только, что ее ждет сюрприз. Вот тебе и сюрприз… Когда же я показал ей крохотную, сосавшую пальчики обезьянку с глазами, исполненными печали, Джулия тут же по-матерински бережно взяла ее и пошла вытирать. В ту ночь то и дело произносилось слово «свинтус», которое каким-то образом превратилось в «Стикс». На том и порешили – пусть обезьянка зовется Стикс.