Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень - [12]

Лина к нему хорошо относилась. Вот и вела. Нет, она хорошо вела. И Борис Сергеевич – профессионал. Но Пугачёва всё равно провела бы лучше. У неё столько было связано с ним.

И у меня с Леонидом Петровичем было связано очень много. Мы не были с ним близкими друзьями. Но мне с ним было всегда интересно.

Михаил Державин

Мы с женой в конце 70-х годов жили на Новосущёвской улице в двенадцатиэтажном доме. Мы жили на первом этаже. А на десятом этаже жила Роксана Бабаян.

Как-то к ней приехал её будущий муж Михаил Державин. Лифтёрша Люся, увидев Державина, спросила его:

– Откуда я вас знаю? Что-то лицо знакомое.

Известный в то время по «Кабачку» Державин скромно опустил глаза.

Люся продолжила:

– А мы с вами в техникуме не учились?

Державин помрачнел и сказал:

– Нет, в техникуме я не учился.

– Откуда же я вас знаю?

– Думайте, – сказал Державин и шагнул в лифт.

Женщина, которая присутствовала при разговоре, сказала Люсе:

– Так это же Державин из «Кабачка».

Люся всплеснула руками и тут же выключила лифт. Потом набрала номер своей подруги и закричала: «Галя, дуй сюда, у меня сейчас Михаил Державин из „Кабачка“ в лифте застрял!» – и держала Державина в заточении, пока Галя на него не посмотрела.

Вот такая история. Я потом спрашивал Михаила Михайловича, было ли так. Он сказал: «Что-то подобное было».

Евгений Евтушенко

Однажды, в ресторане ЦДЛ, официантка посадила ко мне за стол Евгения Александровича Евтушенко. А надо сказать, что я с юности был его поклонником, знал наизусть многие его стихи, ходил на его вечера в Политехническом.

И вот мы сидим за одним столом и обедаем.

У нас оказались общие знакомые, в частности, Целковы, живущие в Америке, Таня и её дочь Алиса. Он их там навещал, и я тоже. В общем, разговорились. Ровно три часа мы обедали, и все эти три часа, о чём бы мы ни начинали говорить, Евгений Александрович говорил о себе. Например…

Я:

– Какая сегодня хорошая погода.

Евтушенко:

– Я помню, в детстве, когда мы жили на Четвёртой Мещанской… – и далее о себе.

Или я:

– Хороший борщ.

Он:

– Я помню, был на Украине, нам подали борщ… – и далее история о себе.

Я:

– Зима началась.

Он:

– Настоящая зима была у нас на станции Зима, я тогда был маленьким… – и т. д.

Три часа, и всё о себе. А самое главное, что всё интересно.

Михаил Жванецкий

С Михаилом Михайловичем Жванецким мы не были друзьями и даже приятелями не были, хоть на момент его смерти были знакомы уже более тридцати лет. Я его поклонник. Мне очень нравится, как писал Жванецкий, мне очень нравится, как он выступал.

Я узнал о нём ещё с фестиваля студенческих театров 1966 года. Тогда одесситы играли его миниатюры в театре МГУ на конкурсе.

Потом, уже через много лет, я спросил у Романа Карцева:

– А сам Жванецкий хорошо играл в миниатюрах?

Рома сказал:

– Он играл бурно. Выскакивал на сцену, что-то очень активно произносил, ловил аплодисменты и убегал.

Они вместе – Роман Карцев, Виктор Ильченко и Михаил Жванецкий – играли в Одессе в Театре миниатюр. Потом, когда эта троица переместилась в Ленинград в Театр миниатюр А. Райкина, Жванецкий, сосредоточившись на авторской работе, опять же по рассказам Карцева, иногда писал по три монолога в день. Он, конечно, был уникально плодовитым. Когда ему было уже за восемьдесят, он продолжал фонтанировать текстами.

В конце 60-х я уже просто наизусть знал некоторые миниатюры Жванецкого. Мы их у себя в МАИ переделывали на студенческую тематику и играли на сцене.

В 1969 году мы с А. Хайтом и Ф. Камовым, двумя известными в ту пору сатириками, шли из редакции газеты «Неделя», и я наизусть пересказывал им миниатюру «Это я – Кольцов». Они смеялись, хотя вообще-то сатирики редко смеются над произведениями других.

Ф. Камов в те времена был редактором киножурнала «Фитиль». Все сатирики того времени кормились в этом журнале. Жванецкий часто звонил и приходил к Феликсу. Правда, потом, когда Феликс ушёл из «Фитиля», интерес к нему у Жванецкого сильно ослаб. Хотя, думаю, им, талантливым людям, было о чем друг с другом поговорить… Жванецкий в те времена очень ревниво относился к успехам коллег, как, впрочем, и всегда. Но в последующие годы – уже с высоты своего положения. А тогда никто его не знал. А он уже понял, что он талантливый, он уже тогда выступал с большим успехом. Он уже тогда писал лучшему артисту страны Аркадию Райкину. И сколько же лет понадобилось Жванецкому, чтобы об этом узнала вся страна?

Если взять за точку отсчёта эстрадный конкурс 1970 года, где Рома Карцев и Витя Ильченко произвели фурор, и посчитать время до 1980-го, когда телезрители, наконец, увидели Жванецкого в программе «Вокруг смеха», получится десять лет, а ведь он и до 1970 года выступал уже лет восемь.

В 1967 году в новой шестнадцатистраничной «Литературной газете» открылся «Клуб 12 стульев». Мишу там почти совсем не печатали. Я помню, в «Литературной России» был напечатан году в 76-м монолог «Он наше чудо». Замечательный монолог про человека, который искренне верил в то, что, если поменять продавца, с продуктами станет лучше. Я вырезал этот монолог, и он у меня лежит до сих пор, жаль выбрасывать.

А познакомился я с Мишей, с Михаилом Маньевичем (это его настоящее имя и отчество, и мне это отчество очень нравится, я так Жванецкого и называю), значительно позже, на каком-то выступлении «Клуба 12 стульев». И впервые поехали в Томск с командой этого клуба.