Я видел как плачут животные... - [3]

«Видак».

Это слово было как клеймо для всех нас. И хоть оскорбления оно под собой не несло, те кто употреблял его в разговорах или просто изредка выкрикивал вдогонку, явно не чувствовали радости от общения с нами. Мы видели то, чего не могли видеть другие. Дар с которым можно было только родиться становился для таких как я настоящим проклятием. Никто не мог предсказать его появление. Пытались воссоздать его, обучить и даже синтезировать. Но как можно приблизиться к тому, создать условия для появления неизведанного, если сама природа «виденья» была покрыта тайной и даже сами носители этого дара не могли понять его полного происхождения. Да, мы видели… видел и я. Так ясно и четко, что порой не мог отличить реальность от сна. Сна воспоминаний. Чужих, страшных, иногда неприятных и очень противных. Когда копаешься в памяти незнакомого человека никогда не знаешь, что можешь увидеть там. Это как шкатулка. Красивая снаружи, но совершенно неприглядная внутри, покрытая паутиной и пылью. Я не выбирал каким родиться, но мое будущее было определенно с самого рождения.

День прошел. За ним наступило утро и всего через несколько часов я мчался к терминалу космопорта, чтобы успеть на свой рейс. До Луны совсем не спал — жутко болело в голове после очередного расследования. Доктор сказал, что такое будет случаться и с возрастом, который и так был ограничен для нас, такие боли могли лишь усиливаться. Я вытащил пилюлю и быстро закинул ее в рот. Вместе с ревом двигателей и ярким огнем турбин, скрывшихся за окном, я увидел как сильно уменьшились в размерах дома и дороги, как некогда крупные грузовики, носившиеся по автострадам, превратились в муравьев, маленьких и совсем неотличимых друг от друга. Мы взмыли в воздух и вскоре покинули пределы планеты Земля.

Я все думал над тем, что меня ждало впереди. Стюардесса ходила вдоль стройных рядов — разносила напитки, а я смотрел на нее как умалишенный, думая совершенно о другом. Она подошла незаметно и своим голосом заставила меня спуститься с небес и обратить на нее внимание. Ее красивые глаза, слегка прикрытые густыми ресницами смотрели на меня, а губы кротко шевелились выговаривая слова, которые я едва мог различить.

— Вы будете что-нибудь пить? — спросила она, красиво улыбнувшись.

— Нет, спасибо, — ответил я и полез в карман, нервно проверяя наличие таблеток.

Полеты всегда пугали меня. Фобия, от которой я так и не смог избавиться, всюду преследовала меня. Я боялся, что что-нибудь потеряю: деньги, таблетки, документы. Я постоянно держал руку в кармане, где потными пальцами сжимал свернутые документы, время от времени доставая их наружу и пересматривая на тот ли рейс я сел и на какое время назначено прибытие.

Вскоре закричал видеокон (прозрачная, не имевшая материальной оболочки подобие телевизора), пассажирам показывали выпуск новостей. Я встал со своего места и направился в туалет. Политика меня не интересовала, больше всего на свете я ненавидел именно ее, а точнее тех, кто так или иначе был связан с ней и сейчас, крича лоснившимися рожами со светящегося дисплея, призывали людей к очередным выборам.

Пройдя в хвостовое отделение и закрывшись от всего и вся, я подошел к умывальнику и опустил лицо в холодную, почти ледяную воду. Это всегда приводило меня в норму. Мысли быстро растворялись в воде и убегали за ней в сливной канал, оставляя меня почти девственно чистым перед новым погружением в чужую память. Вскоре вернулся на место. Началась подготовка ко сну.

Полет предстоял быть очень долгим. Всего то надо было пристегнуться и откинуть голову назад, пока стюардессы, ходившие по салону, как сестры милосердия, подготавливали людей к искусственному сну.

— Сейчас вы почувствуете небольшое давление в области затылка, — начала одна из них, черноволосая, — не волнуйтесь — это безопасно и вреда не принесет. Спустя десять-пятнадцать секунд каждый из вас заснет и мирным сном.

Она продолжала что-то говорить. Я слушал ее и следил за каждым движением. В этом красивом небесно-голубом костюме, она была подобна кусочку космоса, воплотившегося в нечто прекрасное и решившее остаться на борту, чтобы и дальше радовать пассажиров своей красотой. Говорила сначала быстро… потом все медленнее и медленнее, наконец, когда ее голос и вовсе превратился в нечто неразборчивое и тягучее, я понял, что нахожусь над пропастью, где внизу, в черноте неизвестности, меня ждал сон.

В мозгу что-то щелкнуло. Я попытался понять что это было, но не смог. Голова тяжело опрокинулась назад и завалилась слегка на бок, веки опустились и вскоре сон полностью овладел мной. Она не соврала — больно не было, даже немного приятно. Я летел вниз раскинув руки и всем своим телом впитывал в себя то прекрасное чувство, которое испытывает каждый, кто хотя бы раз возвращался домой после тяжелого рабочего дня и без сил, с чувством удовлетворения и предчувствия чего-то прекрасного, валился в раскрытую кровать, целуя и обнимая долгожданную подушку.

Тело ослабло — по всей поверхности пробежалась волна теплой энергии и все внутри стало безжизненным. Наступила завершающая стадия искусственного погружения в сон…