Я верую – Я тоже нет - [43]

«Не прелюбодействуй!» Я бы не стал взрослым,[59] не преступив эту заповедь.

Глава XV Священник сегодня

Бегбедер: Как пришло к тебе призвание?

Ди Фалько: Желание стать священником появилось, когда я впервые вошел в церковь – благодаря одной соседке, которая взяла меня с собой на мессу. Эта картина и сейчас у меня перед глазами: мы стояли в конце помещения, которое показалось мне длинным темным коридором, в полумраке, а в противоположном конце я увидел залитый светом престол и амвон, где служил священник. Служба произвела на меня такое сильное впечатление, что событие накрепко запечатлелось в памяти, хотя мне было года четыре. В последующие годы я заявил о своем желании стать священником. Родители записали меня на Закон Божий – особых соображений на этот счет у них не было, просто хотели поступать как все, конечной целью считался банкет по поводу первого причастия. В том приходе мне было хорошо. Под руководством молодого священника мы совершали походы по окрестностям, лазили по бухточкам. Постепенно я обрел вторую семью и по вечерам после уроков предпочитал идти не домой, а в приход, чтобы встретиться с приятелями.

Потом аббат поручил мне организовывать работу с молодежью. Я обретал все большую уверенность, укреплялся в своей вере. Я открыл Христа и пришел к пониманию: мое счастье, моя жизнь заключаются в том, чтобы последовать за Ним и быть в Церкви. Оставалось преодолеть одну трудность – получить согласие родителей.

Бегбедер: Да, родители всегда думают, что если сын станет священником, у него не будет «нормальной» жизни.

Ди Фалько: Мои родные колебались еще и потому, что думали, будто надо мной станут насмехаться. Во времена моей юности в наших краях одни уважали священника, а другие его высмеивали. У нас священника часто презрительно называют «капелланом» – по-провансальски это слово звучит так же, как слово «мойва». Поскольку мы жили в Марселе, «традиция» не обошла бы и меня. Когда моя мать поняла, насколько глубоко мое решение, она дала согласие, чтобы я поступил в семинарию.

Перейдя в среднюю школу, мальчик 10–11 лет, который выражал желание стать священником, мог без отрыва от школьных занятий посещать духовное училище. Так что после сдачи экзамена на бакалавра он был готов к поступлению в семинарию. Сегодня все обстоит по-другому, и часто, прежде чем поступить в семинарию, будущие священники учатся в университете или работают по какой-либо специальности.

Бегбедер: Твое призвание стало очевидным, и ты был готов лишиться многих земных радостей. Любви, например.

Ди Фалько: До поступления в семинарию я встречался с одной девушкой, к которой был сильно привязан, и терзался необходимостью выбора. Она любила меня, а я страстно любил ее, и в то же время во мне жило глубокое желание быть священником. Так продолжалось, пока я не написал ей, что собираюсь поступить в семинарию.

Бегбедер: Ты потом виделся с ней?

Ди Фалько: Конечно. Она замужем, мать семейства, мы до сих пор остались друзьями.

Бегбедер: Вот что такое призвание – перед нами достойная иллюстрация. Но сегодня Церковь переживает кризис призваний. Как ты это объясняешь?

Ди Фалько: За этим кризисом – целый комплекс причин. Один из важных факторов – демографический спад. Французские семьи, особенно в сельской местности, были многодетными: часто шестеро, а иногда и восемь детей. Кюре, будучи душой деревни, нередко жил в ней до самой смерти. Затем настала промышленная революция, которая сопровождалась оттоком населения из деревень в города. Призвание обычно получает импульс благодаря примеру: это уважаемый человек, священник, он помогает узнать Христа, он умеет объединить людей, подросток им восхищается. А сегодня какие примеры видят дети? Знаменитые спортсмены, звезды – певцы или киноартисты.

Поскольку сократилось количество священников, те, кто служат, уже не могут уделять прихожанам много времени: его необходимо делить между несколькими деревнями. Кюре продолжает служить дольше, чем прежде, среди священников все больше людей пожилых, что не умаляет их достоинств; но между подростками и молодым священником, который играет вместе с ними в футбол и говорит на том же языке, устанавливаются иные отношения.

Бегбедер: Я думаю, что Церковь требует от священнослужителей невозможного – это главное. Обет безбрачия не способствует развитию личности.

Ди Фалько: У протестантов, где пасторы имеют право жениться, такой же кризис.

Бегбедер: Слишком много стало соблазнов, и нормальные мужчины не хотят от них отказываться.

Ди Фалько: Это, конечно, играет роль, но, кроме того, священник, подобно любому человеку, испытывает необходимость в признании. Между тем в обществе заметна тенденция подрывать авторитет священника, сомневаться в его нужности. Для обеспечения административно-управленческих функций Церковь все чаще обращается к мирянам. Например, что касается финансов, недвижимости… целесообразнее доверять эти задачи компетентным людям…

Бегбедер:…которых Церковь переманивает у «Артура Андерсена»![60]

Ди Фалько: Тем самым священник получает больше свободы и может всецело посвятить себя главной цели своего служения. Миряне облегчают нагрузку священников, в частности, и в преподавании Закона Божия. Во Франции более двухсот тысяч учителей катехизиса, среди них большинство женщин. Нередко они не так заняты в профессиональной сфере, как мужчины, и некоторые находят время – скажем, по средам, – чтобы заниматься не только со своими, но и с чужими детьми.