Я вернусь - [31]

Валеру не нужно было звать дважды, он сел за стол и с аппетитом принялся поглощать яичницу с беконом, время от времени производя обмен репликами. Нина тоже присела на краешек лавки и ковырнула завтрак. При виде бекона снова замутило – она не привыкла к обильным и жирным завтракам, но и лезть в монастырь со своим уставом не хотелось. Выслушав ответ Валеры, Дуглас рассмеялся и что-то быстро сказал, Валера уточнил, а затем перевел матери:

– Он говорит, что так мы далеко не уедем, тебе придется научиться коптить мясо и делать из него колбасы, потому что при ферме есть магазин, в котором он это продает.

Нина почувствовала легкое головокружение. Ферма, магазин, колбасы – как это все отличалось от скромного учительского быта! Отложив вилку в сторону, она налила кофе, заваренный Дугласом, и, сделав глоток, закашлялась – напиток не походил на тот слабенький растворимый, который она обычно пила дома.

– Валерочка, а спроси у него, ему самому не сложно в таком огромном доме, какого он вообще размера?

– Около четырехсот метров с подвалом, – выслушав вопрос, пояснил Дуглас и тут же добавил: – У меня когда-то была большая семья. Трое детей, с нами еще жил мой младший брат со своей девушкой и родители, пока не умерли.

Нина снова закашлялась. У Дугласа есть дети? Почему у нее сложилось впечатление, что он одинок? Что она вообще о нем знает?

– А где его дети? – отдышавшись, поинтересовалась она.

Дуглас с раздражением бросил приборы, плеснул в огромную чашку кофе и выпил его в несколько глотков, после чего резко ответил на вопрос Нины.

Валера, успевший съесть все, что было у него в тарелке, и косящийся на сковородку, где еще оставались несколько ломтиков хрустящего бекона, перевел:

– Он говорит, что не общается с этими сукиными детьми.

– Что? – обалдела Нина.

– Ну, что он сказал, то я и перевел, – пожал плечами сын, – он говорит, что старший в тюрьме, о дочке он уже несколько лет ничего не слышал – она связалась с преступником, а младший умер от передозировки.

Голова закружилась до такой степени, что Нине пришлось схватиться за край стола. Дрожащей рукой она вылила в чашку остатки кофе и, последовав примеру Дугласа, выпила залпом.

– Не хочу говорить об этих мерзавцах, пойдем, покажу вам хозяйство, – отрезал Дуглас.

Экскурсия по ранчо и прилегающей территории заняла почти два часа. Помимо разведения лабрадоров («Вот мои настоящие дети», – заявил Дуглас, когда они вошли в огромный вольер) он также занимался разведением лошадей и овец. Часть земли Дуглас сдавал в аренду под посадки, какие-то люди постоянно появлялись то здесь, то там, Дуглас перебрасывался с ними парой слов, но Нину с Валерой не представил.

– Офигеть, он точно миллионер, говорю тебе, – горячо зашептал Валера, когда Дуглас отвлекся на очередной разговор.

– Какая тебе разница, – сердито одернула его Нина.

– Ну, как какая? Может, помрет скоро и наследство оставит? Детишки-то его все равно тю-тю, – осклабился сын, а Нина неожиданно разозлилась.

– Мы не за наследством сюда приехали, – отрезала она, – ты вообще не о том думаешь. Не надо ни на кого рассчитывать, ты должен думать своей головой, – сердилась женщина.

– Да-да-да, – привычно протянул Валера, уставший от материнских нравоучений.

– Вон там магазин, – махнул Дуглас рукой в направлении небольшого деревянного домика, стоявшего возле въезда рядом с воротами, а затем повернулся к Нине: – Ты можешь возвращаться в дом и немного прибрать там, а Валерия я посажу на лошадь.

– На лошадь? – немедленно впала в панику Нина, выслушав перевод. – Но он же не умеет кататься!

– Научится, – подмигнул Дуглас и широко улыбнулся, – это ферма, детка, он должен уметь ездить на лошади!

* * *

В конце дня, который показался ей бесконечным, Нина заварила чай, нашедшийся на одной из дальних полок, и буквально рухнула на скамью. Ноги подкосились. Никогда в жизни она так не выкладывалась на ниве домашнего хозяйства. Секрет идеальной чистоты ее маленькой квартирки был прост – что бы она ни делала, она немедленно убирала за собой. Сварила кашу – тут же вымыла кастрюлю и протерла плиту. Просыпала на пол сахар – собрала, замела и вымыла пол. Окна она мыла каждый день, и ввиду их идеальной чистоты это никогда не занимало много времени. То же самое касалось и плитки, сантехники и всех поверхностей. На уборку она тратила гораздо меньше времени, чем те, кто принимался за нее раз в неделю.

Дом Дугласа оказался чистым лишь на первый взгляд, но стоило ей более пристально на него посмотреть, как тут же полезли огрехи – грязные углы, жирная посуда, пыль на шкафах. Нина взялась за дело с присущей ей скрупулезностью и перфекционизмом, а спустя несколько часов почувствовала, что умирает. Она впервые в жизни поняла значение слова «неподъемный». К тому же мысли о Валере и о том, что он может пострадать в результате слишком активного погружения в новую жизнь, не давали ей спокойно заниматься любимым делом. То и дело она подходила к окну и пыталась рассмотреть на бесконечном горизонте две мужские фигуры, но все было без толку.

Она позвонила Светке и отчиталась о первом дне. Та была рада слышать подругу, добравшуюся на другой конец земли живой и относительно здоровой. Выслушав подробный отчет, она, как и Валера, тоже высказала предположение, что, возможно, Нине повезло и ее муж действительно оказался миллионером, который долго не протянет, – с присущим ей черным юмором добавила она. Все тревоги подруги по поводу обучения езде на лошадях она попыталась развеять веским аргументом – или езда на лошади, или шприц в подворотне.