Я - ведьма! - [86]

— С этой секунды мое сознание раздвоилось, — призналась она. — Я чувствовала одновременно радость и страх. Радость оттого, что браслет снова со мной, оттого, что он на самом деле волшебный. И страх, потому что это волшебство… не знаю, как сказать… Его никак нельзя вписать в жизнь, и ум отказывается его принимать, и ты поневоле думаешь: «А вдруг я схожу с ума?» Но я не схожу с ума, нет! — выкрикнула она, резко выкидывая вперед правую руку.

Мира суетливо задрала рукав свитера, и обе девушки увидели на ее запястье черный браслет.

— Какой он… — разочарованно протянула Наташа и, не найдя более подходящего слова, сказала: — Никакой.

Карамазова настороженно рассматривала браслет из черных, неправильной формы бусин, похожих на острые когти хищной твари.

— Это черный коралл, — не без гордости объяснила Владимира. — И только одна бусина зеленая. Она темнеет, когда владельцу браслета угрожает опасность. Видите? Раньше она была светлей.

Иванна протянула ладонь, чтобы рассмотреть указанный феномен поближе:

— Дайте-ка мне…

Мира быстро отдернула руку.

— Нет, я не могу его снимать! Если я отдам его вам, то… умру.

Карамазова не стала настаивать. Лишь нарочито сложила руки на груди в ожидании дальнейших пояснений.

— Когда я осмыслила все это, — сказала Мира, — то впервые поняла, что проблема героини моего рассказа — это моя проблема.

Ведьма вздохнула про себя: она поняла это с самого начала, но знала, насколько важно клиентке самой произнести свое признание вслух.

— Я и впрямь всю жизнь убегала от реальности. Пряталась от нее в фильмах, в литературе, в любви, в семье. В лучшие годы с Леонидом я пыталась разукрасить наши отношения так, чтобы они напоминали вечный киношный хеппи-энд. По большому счету я всегда хотела жить там, среди героев книг и кино, в их красивом нереальном мире. А потом придумала себе свой и поселилась в нем. И реальность стала для меня как сон — как необходимая передышка в промежутках между моей настоящей жизнью. Но значит ли это, что я хочу умереть?

Это был вопрос. Мира ждала от нее ответа.

«Действительно ли нежелание жить в реальности равно желанию умереть? Верно ли это уравнение?» — беспокойно спрашивала себя Карамазова.

Наташа торжествующе смотрела на подругу:

«Что я тебе говорила? Не послушаешься меня, зафиналишь тем же!»

— Когда вам пришло в голову, что вы хотите умереть? — сухо поинтересовалась Иванна.

— Не знаю… — хныкнула Мира. — Не знаю когда. Но в первый раз я попыталась совершить это после второго возвращенья браслета.

— Что совершить?

— Самоубийство. В ту ночь я была перевозбуждена и не могла уснуть. Да еще вечером была на одной писательской вечеринке. Прочла там начало своего романа…

— Вы начали писать роман? — резко перебила ее Иванна. — Так же, как ваша героиня?

— Да, — неуверенно согласилась Мира. Похоже, раньше она не задумывалась об этом совпадении. — Мои отрывки очень хвалили. Сказали: роман получится просто гениальный. И я вернулась домой словно пьяная, хотя не пила ни капли. Проворочалась в постели несколько часов, встала и приняла снотворное. А утром… Утром Люк не мог меня добудиться. Вызвал «скорую». Приехали врачи, промыли мне желудок И сказали мужу, что я приняла лошадиную дозу лекарства, чтобы покончить жизнь самоубийством.

— А упаковка снотворного действительно была пуста?

— Действительно, — с сожалением признала Мира. — Когда-то я купила сразу пять бутылочек «Донормила». Они вечно оканчиваются в самый неподходящий момент. А утром четыре из них оказались использованными. Но я не помню, может, я израсходовала их раньше. А потом, несколько дней спустя, я обнаружила у себя под подушкой скальпель. Старый скальпель, еще в детстве моя мама-врач принесла его домой, мы затачивали им карандаши. Он совсем затупился, и я отвезла его к точильщику. И вдруг нахожу его у себя под подушкой. Не помню как. Наверное, нащупала во сне. Помню только, что села в кровати, зажгла свет, проснулся муж и начал отбирать его у меня. Он решил, что я собираюсь опять наложить на себя руки. Все было точно так, как в моем рассказе, где героиня вначале обдумывала: не наглотаться ли ей снотворного, затем хотела перерезать себе вены. А утром я вышла на балкон, посмотрела вниз и подумала: «А не спрыгнуть ли?» У нас восьмой этаж. Внизу асфальт. Разобьешься сразу и насмерть.

— И что вы сделали тогда? — снова встряла Наташа и, не дожидаясь ответа, добавила свойственным ей приказным тоном: — Вам нужно выбросить браслет с моста! И немедленно!

— Я выбросила его, — безнадежно сказала Мира. — С моста. В Днепр. Муж заставил меня сделать это, да я и сама… сама хотела. Мы оба видели, как он упал в воду. В тот вечер мы помирились, занимались любовью, мы оба были счастливы. И на следующее утро я пошла на работу, убежденная: сегодня начинается моя новая жизнь…

* * *

Весна была еще угловатой, плоской девчонкой, не осознающей своей будущей власти и красоты. Она смотрела на мир угрюмым взглядом исподлобья и хныкала моросящим дождем. Но Мире она казалась прекрасней всех прекрасных принцесс.

Мир был теплым и влажным, словно Господь вдохновенно нарисовал его с утра серой акварелью и на рисунке еще не просохли краски. Мира не стала открывать зонт. Она шла, подставляя лицо протекающему небу, глядя влюбленным взглядом на людей с еще не проснувшимися лицами, на небосвод, треснувший ветвями еще голых ветвей, на витрины еще не открывшихся магазинов, и голова ее кружилась от реальности этого счастья.