Я - ваши неприятности - [10]

— Вряд ли. Обычно он ставит ее у забора.

— Отлично, значит, мы остановимся вот здесь. — Я вышла из машины и не спеша осмотрелась. Тетка Серафима брела за мной, правда, молча.

— Ну как? — все-таки не выдержал она.

— Нормально. От разрыва сердца он не умрет, но сознание потеряет.

— Я ведь серьезно спрашиваю.

— Завтра все и увидим. Машина Ильи Сергеевича в сочетании с негром-шофером может так повлиять на парня, что меня он просто не заметит.

— Это вряд ли, — хмыкнула Серафима и добавила:

— Надень красное платье.

— Белое. Мы не на карнавал собрались.

— Зато он тебя издалека увидит.

— Хорошо, ты пойдешь рядом в красном. А я в белом.

— И сольешься с машиной. Слушай, что говорю, тетка плохого не пожелает…

Мы немного попрепирались и решили: пусть платье будет белое, а шарф терракотовый. Во-первых, он мне к лицу, а во-вторых, яркое световое пятно.

Мы отвезли Владимира Петровича домой, где его ждал праздник в кругу семьи, а сами занялись сценарием завтрашней встречи.

Вечером Серафима опять потащила меня в ресторан.

— А ты не экономишь, — вынуждена была заметить я.

— Зачем? Ежели ничего у нас не выйдет, так мелочиться глупо, а если все пройдет, как я думаю, то тем более.

И мы пошли в ресторан.

* * *

Серафима разбудила меня в половине седьмого. Я потрясла головой и сказала:

— Нас освищут.

— Что за пессимизм?

— Шесть тридцать утра. Я не могу взирать на жизнь оптимистически в столь раннее время.

— Это будет твоя лучшая роль, вот увидишь.

— Он не приедет или уснет в машине, или отправится в магазин…

— Ненавижу, когда ты вредничаешь. Вставай и не занимай надолго ванную, — заявила тетка и стянула с меня одеяло.

Через полчаса я была готова сыграть свою лучшую в жизни роль, а оптимизм по-прежнему плутал где-то вдалеке. Затея выглядела невероятно глупой. Серафима сурово косилась, и высказываться я не рискнула. Сидела возле окна и разглядывала двор.

Вскоре появился Владимир Петрович, невеселый и малость помятый. Как видно, день рождения oн отметил неплохо и теперь страдал. Тетка, существо доброе, поднесла ему рюмку коньяку, и он минут через пятнадцать пришел в себя.

В точно назначенное время возле подъезда возникло белоснежное чудо на четырех колесах, которое тетушка сразу же окрестила “мечтой бандита”. Серафима Павловна вдруг охнула, а потом отчетливо застонала.

— Ты чего? — испугалась я.

— Мы про негритенка забыли.

— Про кого? — Теперь я растерялась.

— Про негритенка, ну… Сашу этого…

— Ему двадцать пять лет, и называть его негритенком несколько странно. А потом, что значит забыли, если он приехал?

— В зеленых штанах и желтой футболке? Точно канарейка. Он нам все испортит. Посмотри в шкафу, там должен быть мужнин костюм.

К слову сказать, мужей у Серафимы было три: первый оставил на память гараж, второй — машину, а третий, по бедности, — носильные вещи. Вообще-то он собирался их забрать, но проникнуть в квартиру, не встретившись с бывшей супругой, не имел возможности и второй год оттягивал счастливый миг свидания.

Я устремилась к шкафу, но тут в дверь постучали и в прихожей появился . Саша. Никаких зеленых штанов в помине не было, выглядел он просто сокрушительно, под стать “мечте бандита”, а улыбался так, что глаза слепило. Я за всех нас порадовалась, затем подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и глубоко вздохнула.

— “Ромео, как мне жаль, что ты Ромео…” — дурацким голосом начала тетушка.

— Нет, уж скорее леди Макбет…

— Правильно, — с готовностью согласилась Серафима. — Некоторая стервозность никогда не помешает.

По дороге Саше были даны необходимые инструкции с учетом нашего сценария, он выслушал их очень внимательно и кивнул. Стало ясно, что он проникся и сделает все возможное. А я начала нервничать, как перед выходом на сцену. Свернули к церкви.

— Он здесь, — неожиданно серьезно сказал Владимир Петрович, как видно, и его зацепило.

Я увидела вишневую “восьмерку” возле ограды и силуэт мужчины на переднем сиденье.

— Надеюсь, он не спит, — сказала я сердито и торопливо перекрестилась.

Дальше было вот что: “мечта бандита”, громко заскрипев тормозами, встала метрах в десяти от “восьмерки”, Саша выскочил из машины и распахнул мою дверь, при этом поклонился и вроде бы даже каблуками щелкнул. Я, как было задумано, возникла и направилась к церкви, не обращая внимания на остальных. Остальные, то есть тетка Серафима и Владимир Петрович, малость замешкались, потому что перед ними дверь никто не распахивал и каблуками не щелкал, и теперь меня догоняли. Несколько суетливо. Я сосредоточилась на лестнице: подъем должен выглядеть величественно, второго дубля не будет. Тут я вспомнила парня в приемной Ильи Сергеевича и поправила шарф. Носовой платок, зажатый в руке, упал на ступеньки. Остановиться — значит сбиться с ритма, я пошла дальше, боковым зрением усмотрев, как Владимир Петрович торопливо нагнулся. Обогнав меня на последней ступени, он распахнул дверь, и мы вошли в церковь. Народу для воскресной службы было немного. Мы встали в сторонке и замерли.

— Он видел, — зашипела Серафима с избытком энтузиазма. — Глаза чуть не выскочили…

— Его доконала “мечта бандита”, — съязвила я.