Я ваш племянник - [4]

— Есть, слава богу! Пошли! Ну где же твоя рука?!

К окулисту была очередь. Мужчины и женщины разного возраста, главным образом, пенсионного, сидели вдоль стен в ожидании. Сели и тетка с Виктором.

— Кто там сегодня? Галина Павловна? — спросила тетка у соседки по очереди, кивнув на дверь кабинета.

Соседка подтвердила, и тетка сказала:

— Это хорошо. Она как раз очень внимательная, не то, что эти молодые — вечно спешат… Ты еще не пользуешься очками? — обратилась тетка к племяннику. — А мне кажется, тебе уже пора. При твоей научной работе… — Это было сказано достаточно громко, Виктор Семенович съежился. Но тетка не стеснялась людей. — Разрешите на минутку газету? — попросила она старичка соседа и, отобрав у него газету, протянула племяннику: — Ну-ка, читай, не бойся. Я посмотрю, на каком расстоянии ты ее держишь… У тебя дальнозоркость, я уверена.

Виктору Семеновичу ничего не оставалось, как взять газету и подвергнуться испытанию. На них смотрела уже вся очередь.

— Ну конечно, далеко, — определила тетка.

— Почему далеко? Нормально, — сказал старичок.

— Вы считаете, что это нормально?

— Небольшой процент, — заметил еще кто-то из очереди. — Плюс полтора, не больше.

— Пойду покурю, — не выдержал, поднялся Виктор Семенович.

Он вышел в вестибюль, оттуда на улицу, закурил, увидел телефон-автомат.

— Алло! — Он позвонил домой. — Ириша? А мама дома? Я задерживаюсь… Да тут, на работе. Ты передай… — И посмотрел обреченно на часы.

Когда он вернулся, очередь уже несколько обновилась: на месте старичка с газетой отдела молодая женщина, и тетка рассказывала ей, впрочем, не ей одной:

— Включаю телевизор, программу «Время», ну, как всегда: ученые такого-то института сделали открытие. Слышу: фамилия знакомая, моего брата! И там их четверо, в халатах, молодые. Меня прямо как током: вот он, вот этот! И прямо пальцем— на него! — И тетка ткнула пальцем… на этот раз непосредственно в Виктора Семеновича, как раз подошедшего в ту минуту.

И тут, к счастью, наступил ее черед; она скрылась за дверью кабинета, перед тем очаровательно помахав рукой племяннику и оставив его на обозрение всей любопытствующей очереди.

…Потом они возвращались пешком, и впять Виктор Семенович держал тетку под руку, и опять они шли медленно-медленно, словно в насмешку над быстро бегущим временем…

Дома он сказал:

— Опять, черт возьми, с этой дружиной. Вадим заболел, пришлось его подменять, ходить с повязкой по улицам, ловить пьяных… Смех да и только. Кандидаты наук!

— Он тебе звонил, — сказала, поджав губы, Наташа.

— Кто?

— Вадим. Удивлялся, где ты до сих пор.

— Он же еще и удивляется, — сказал Виктор.

Вот так и получилось, что в эту жизнь — с ежедневной работой, магазинами, автобусами, Иришкиным плаванием и множеством еще всяких дел, для которых катастрофически не хватало времени, — вошли еще и заботы о никому не нужной тетке, беспомощной и требовательной, прилепившейся к племяннику, и при том еще неизвестно, племяннику ли на самом деле. Чем больше втягивался Виктор Семенович в эти заботы, тем больше возмущался собой и, с другой стороны, чем больше возмущался и негодовал на себя, тем больше стыдился и — втягивался.

В аптеке, в отделе оптики, была, как и везде, очередь, н дело шло медленно. Виктор Семенович топтался на месте, мысленно подгоняя стариков, а были здесь опять почти одни старики, и они, как назло, никуда не торопились.

Он получил, наконец теткины очки, сунул их в портфель и помчался на остановку автобуса. И автобус, как назло, ушел перед самым носом…

На этот раз, войдя к тетке, он застал такую картину: тетка сидела в кресле, а рядом, устроившись на скамеечке, сидел мальчик лет двенадцати, чуть старше Иришки, и читал вслух «Войну и мир».

Впустив Виктора Семеновича, тетка заняла свое место, мальчик дочитал абзац, после чего тетка сказала ему:

— Спасибо, милый. Ты очень хорошо читаешь. Иди. Хватит на сегодня. Пришел мой племянник, он мне дочитает. А с тобой мы в следующий раз пойдем гулять. Сегодня у нас что, вторник? Значит, в четверг!

— В четверг я не смогу, — сказал смущенно мальчик.

— А что? Почему?

— Я на гимнастику хожу.

— Ну хорошо, — согласилась тетка. — Тогда пусть этот придет… твой товарищ, Павлик.

— Я скажу ему.

— Ты лучше вожатой скажи, она его пришлет. Иди, дорогой, спасибо.

Мальчик воспитанно попрощался и ушел. Виктор Семенович проводил его взглядом:

— Это чей?

— Ничей, — отвечала тетка. — Из школы.

Тут школа поблизости, у них там тимуровцы-пионеры, я договорилась. И им общественная работа, и мне хорошо. Садись, что же ты стоишь. Как самочувствие?

— Спасибо, не жалуюсь. Вот ваши очки.

— Ой, спасибо, дорогой, дай я тебя поцелую. — И тетка чмокнула в щеку Виктора Семеновича. — Скажи мне, сколько я тебе должна?

— Да нет, пустяки.

— Погоди. Давай условимся, — твердо сказала тетка. — В денежных делах нужна строгость. Так меня всегда учил дядя Сережа. Я понимаю, ты обеспеченный человек, у тебя большая зарплата, и тем более ты должен меня понять, не хотелось бы таким образом подчеркивать разницу между нами. Возьми, пожалуйста. Сколько там?

— Два сорок, — сказал, краснея, Виктор Семенович.

— Пожалуйста. — Тетка, уже в новых очках, отсчитала рубли и мелочь. — Спасибо… А это что?