Я в моей голове - [45]

Павел промолчал. (Надо додавливать). Я встал и положил на стол пятерку:

— Это за два с половиной часа. Если два рубля в час мало, скажи.

Из будущего помнил — я в десятом классе ходил к репетитору по математике два раза в неделю на час-полтора занятий, с оплатой 5 рублей в неделю. Неужели я в нем ошибся и ему мало?

— А сколько хочешь ты? — спросил его напрямую.

— Да, нисколько. Я хорошо зарабатываю, мне хватает, — в сердцах взрывается он.

— Хорошо! Я не буду платить тебе, — ухмыляюсь соглашаясь. — Я буду сам вести учет времени, и нужную сумму буду оставлять здесь, (думаю, Евгения Сергеевна меня поймет и поддержит) — кивнул на пятерку.

Он встал (мне показалось с раздражением), взял с книжной полки какую-то стопку брошюр и книжек.

— Вот, дома почитаешь. Желательно выучить. (Литературка-то была подобрана заранее — с краю лежала), — протянул мне. Сел рядом на диван и взял МОЮ гитару.

— Гитара состоит…

Наконец началось первое занятие.

У Павла, конечно, не было преподавательского опыта. Ему было легче показать, чем объяснить. При изложении теории он запинался, зачастую подбирал слова. Иногда я не понимал его, особенно когда он начинал говорить на сленге музыкантов или сыпал диезами, бемолями, квинтами. (Надеюсь, все это я в выданной литературе найду). Зачастую, он углублялся в такие дебри, что хотелось его прервать. Что-то я пытался записать в принесенной с собой тетради. Показав мне на гитаре аккорды, просил повторить. Мы закончили на сегодня, когда у меня пальцы горели (даже порезал) и не могли нажимать на струны.

Когда я убирал гитару в чехол, Павел спросил:

— Евгения сказала, что ты ей напел хорошую песню. Не споешь? Она мне пела. Но мне бы хотелось послушать твое исполнение, — пояснил он.

Мне не трудно выполнить просьбу хорошего человека. И я, припомнив слова, начал:

— Ребята надо верить в чудеса…

В ходе песни, он подскочил к синтезатору, включил и начал подыгрывать, под конец вполне уверенно. Когда я закончил, он посидел задумчиво и спросил:

— Откуда это?

Потом, что-то вспомнив (Наверное, Евгения Сергеевна ему передала мою версию):

— А, ну да! А еще что знаешь? Неизвестное, — интересуется.

— Видишь ли, Павел. Евгения Сергеевна обязала меня выступить на школьном концерте на 8-е марта. Она, наверное, хочет услышать меня с этой песней.

Я замолчал. Он в ожидании смотрит на меня. Неожиданно спрашиваю его:

— Павел, а у тебя есть секреты от нее? — пристально смотрю ему в глаза.

Он удивленно смотрит на меня. Потом смущается и отворачивается:

— Обмануть я ее не могу. Она почему-то сразу понимает. (Почему я не удивлен?) Но не рассказать могу, — уверенно заканчивает, поворачивает голову и глядит на меня.

— Тогда пусть пока это будет нашим секретом, — вопросительно смотрю на него.

Он кивает и ждет продолжения.

— У меня есть песня по теме концерта, которую НИКТО не знает. Я хочу исполнить ее. На гитаре! — выдаю свой замысел.

Он ошарашенно отшатывается от меня.

— Это не возможно! Осталось… чуть больше недели! — восклицает.

— Песня играется перебором, основной мотив буду передавать голосом, у гитары второго микрофона не будет, и ее будет слышно в мой микрофон слабо. Песню мне изучать не надо, надо только уверенно изображать игру. — Убежденно заявляю. — Надо мне помочь только подобрать аккорды для гитары и записать. Недели мне хватит их выучить и выработать навык, — добавляю.

— Не знаю. Такого никогда я не слышал. За две недели можно научиться играть на гитаре на трех аккордах на дворовом уровне, но не для солирования на концерте, — продолжает сомневаться.

А я почему-то был уверен, если я не смогу это сделать, то мне нечего браться и за другие мои замыслы.

— Давай попробуем! Если я не буду накануне уверен в успехе — спою под аккордеон «Ребят», — продолжаю уговаривать.

Мне он нужен, как союзник, как друг и как музыкант. И я ему нужен. Слишком много планов у меня. Не малая часть их связана с музыкой. Вот только, не превратиться ли уважаемая Евгения Сергеевна из союзников в противники. Женщины болезненно относятся к попыткам влияния посторонних на их собственных мужчин. Но я злоупотреблять не собираюсь. Ладно, война план покажет.

— Хорошо, давай попробуем. Мне самому интересно. Подожди, — он смотрит на часы и уходит из комнаты.

— Ребятам позвонил, что задержусь. На, смажь пальцы, — объясняет и протягивает баночку с вазелином.

Садится за синтезатор, смотрит на меня и кивает. Я начинаю копировать Мясникова из Уральских пельменей. Сначала речитативом:

  Когда с бабушкой ты оставался вдвоём,

  У ней не было другого дела,

  Чем забота только о внуке своём,

  И нет той заботе предела.

Начинаю петь:

  Им казалось всегда — мы голодные,

  Они пекли блины и оладушки,

Во время исполнения Павел снова подыгрывал мне, подбирая аккорды. Потом схватил нотную тетрадь и начал записывать ноты, иногда проигрывая довольно длинные музыкальные отрезки. А он более уверенно владеет нотной грамотой, чем Евгения Сергеевна отмечаю. Закончив запись, проигрывает мелодию с нот и смотрит на меня. Отмечаю некоторые неточности, как мне кажется. Он вносит изменения в запись. И так несколько раз. Наконец исполнение меня устраивает. Павел просит меня достать гитару. Заглядывая в ноты, мычит мотив и играет на гитаре, перебирая струны.