Возможно, из-за моей памяти я менее зашорен. Все-таки в будущем больше внутренней свободы (может даже излишне много). Ладно, недалекое будущее покажет, пойдут ли мои советы на пользу ребятам.
Затем, я задумался о профессионализме в профессии. В будущем мне пришлось сменить много коллективов — учебных, военных, милицейских и рабочих. Анализируя способности и возможности членов коллектива, я давно сделал вывод, что существует определенная формула полезности. Получалось, что в любом коллективе 10–15 % участников являются лучшими. (Они тянут всех и на них любому руководителю можно положиться). Столько же в коллективе худших (балласт). Остальная масса — середнячки, склонные в ту или иную сторону. Что удивительно, добиться успеха в жизни, может член учебного коллектива из любой группы.
Например, я в школе, в военном училище и в университете был, если не лучшим, то близким к ним. В армии смог бы достичь высот? Конечно. Только, что считать за высоту? До подполковника, вероятнее всего, вырос бы. Но я сократился из армии с должности командира разведывательной роты, с медалью «За БЗ» и другим наградами, ранением ноги и контузией. В 91-м армия начала разваливаться и сокращаться. Рота начала выполнять несвойственные ей функции военной полиции. В строевом полку осталось столько же солдат, сколько и офицеров. И с каждым месяцем становилось все хуже.
В это время бабушка получила квартиру в девятиэтажке. Тогда никаких жилищных сертификатов не было. Приватизацией еще не пахло. Вот на семейном совете и решили не испытывать судьбу. Я уволился из армии по сокращению штатов. Бабушка — требовала ухода. Папа, к тому времени, уже умер. (Опять надо маме напомнить!) Вот я с семьей и поселился в бабушкиной квартире. Устроился в городскую милицию. (Зачем выслуге пропадать!) По программе переучивания офицеров поступил в областной университет на юридический факультет на заочное отделение. Ушел на пенсию с должности заместителя начальника районной милиции в звании подполковника милиции. Считаю — это был мой потолок. Мне стыдится нечего.
А мог бы добиться большего? А сейчас добьюсь? Только, что считать опять потолком?
На встрече выпускников училища я наслушался разных историй об офицерской судьбе. Многие из тех, кто служил в отдаленных гарнизонах как у меня, (до ближайшего города — 180 км.) не могли уволиться годами, т. к. не было жилья нигде, кроме, как в своем гарнизоне. Дети выросли и им нужно было учиться дальше. Жене работать. Вот и жили годами раздельно. Муж — за штатом в воинской части. Жена с детьми у родственников. Конечно, тех, кто служил в кремлевском военном округе или в приличном городе и имели там квартиры, это не касалось. Однажды, за рюмкой чая, будучи в командировке в Новороссийске, разговорился с местными офицерами. Они признались, что самое страшное для них — перевод по службе. Они готовы были, в случае возникновения такого вопроса, немедленно увольняться из армии. Даже по отрицательной статье. Но зато остается квартира в южном городе и семья пристроена.
У каждого своя судьба. Но надо быть творцом своей судьбы. Если бы я не уволился, то увидел бы воочию развал и сокращение армии. Упадок и разрушение гарнизона. По интернету я видел фото и общался с бывшими сослуживцами. Ужасался. Моей части и многих других воинских частей уже нет, а на месте капитальных строений пустое место и бурьян. В ранее большом гарнизоне, с множеством пятиэтажек, заселенными остаются, наверное, пятая часть. Остальные дома стоят пустыми коробками с пустыми оконными и дверными проемами. Жалко и жутко. Но даже не хочу себя представить на месте некоторых своих сослуживцев, которые еще там живут.
Но, как я неоднократно сожалел, что нет со мной рядом моих бывших сослуживцев-офицеров с их ответственностью, самоотверженностью, исполнительностью и инициативой, готовых работать, не считаясь с личным временем. Никакой гражданский коллектив, даже милицейский, не может сравниться с офицерским коллективом. (Наверное, только в кино про сыщиков).
* * *
В школе ко мне, прямо в классе на перемене подскочила Маринка Белова и радостно сообщила:
— Вера, вчера, после репетиции нам показала, какой-то новый танец — «данс», совершенно не бальный и похожий на чечетку. Всем понравилось. А мне с Игорем Смирновым, потом рассказала про совершенно другой парный танец в трико, под какую-то космическую музыку и предложила попробовать. Игорь, гад такой, отказался танцевать в трико, хотя Вера предлагала ему танцевать в трикотажных брюках. Но Игорь, все равно не согласился. Сказал, что не будет на сцене яйцами трясти. — Хихикнула.
— Это ты ей такое предложил? А ты откуда про эти танцы знаешь? А сам, не хочешь к нам в ансамбль прийти? — посыпались от нее вопросы.
— Откуда я знаю, что она вам показывала? — пожимаю плечами. — А что с твоим парным танцем, если Игорь отказался? — интересуюсь.
— А! Вера обещала, что-то придумать, — отмахивается. — Девчонки, когда обсуждали новый танец, снова вспоминали тебя на танцах в клубе. Что ты там танцевал? Говорили, про что-то необычное. Почему ты вчера не показал его Вере? Мне покажешь?
