«Я у себя одна», или Веретено Василисы - [37]

По одной из версий феминистской литературы Баба-яга — это демонизированный символ женской, матриархальной власти; под пятой угнетате­лей-мужчин образам допатриархального прошлого придаются страшные и отчасти отталкивающие черты: "На печи, на девятом кирпичи лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит!" Про Бабу-ягу хочется писать и думать очень осторожно, почти нежно, а научили меня этому не столько феминистские источники (есть среди них очень любопытные, тонкие и умные[17]), сколько внимательное чтение сказок и их разыгрывание в женских группах. И зна­ете, что-то в этой мысли про "демонизированный символ" есть, право: и в писаных, и в самостоятельно сочиненных сказках к Бабе-яге в темный лес идут — зачем? За помощью, решением, а даже если идут спасать братца от превращения в жаркое, по пути происходит нечто важное, получается не­кий позитивный опыт ("Гуси-лебеди").

Встреча с ней — испытание. Грубая и ворчливая, страшная и непредсказу­емая, она "вытаскивает" из героев, как ни странно, самое лучшее: сообра­зительность, отвагу, уверенность в себе. В группах к этой некрасивой ста­рухе обращаются все больше за силой, искренностью, правом называть вещи своими именами, разрешением выражать гнев, с просьбой о защите от несправедливости. И видели бы вы, как весело и с каким удовольствием симпатичные и молодые женщины ее играют — что называется, отрывают­ся за всю "игру по чужим правилам", когда о самом болезненном, оскорби­тельном или страшном следует говорить с милой улыбкой.

Интересно, что встреча с психодраматической Бабой-ягой — и в роли "гос­тьи", хотя бы той же Василисы Премудрой, и (при обмене ролями) самой бабушки — оставляет в качестве последействия вовсе не "костяную ногу", а совсем противоположное. Что называется, морщинки разглаживаются и румянец расцветает, молодости и женственности отнюдь не убывает. Оно и понятно: мы же не жить к ней в избушку на курьих ножках перебираемся, не "на стажировку" напрашиваемся. Встреча с источником природной силы, магии важна для того, чтобы впредь — уже выбравшись из темного леса — чувствовать себя более защищенной, чтобы узнать и больше не за­бывать о себе что-то важное. Помните, Василисе Баба-яга дала череп с го­рящими глазницами: его пронзительный свет сначала освещал ей дорогу из леса, а потом своими лучами спалил обидчиков. Василиса же череп за­рыла в землю — испытание темным лесом закончилось, в жизни героини начинается новый цикл. Свое помело, разумеется, Баба-яга девушке не предлагала.

Выполнить трудные задания старухи Василисе помогала волшебная кукол­ка и материнское благословение — и Баба-яга ее буквально выгоняет: "Не нужно мне благословенных!". Но — загадочным образом — выгоняет, за­щитив и наградив. У этого сюжета множество толкований, вдаваться в тон­кости которых я не буду, скажу только, что материнское благословение, благополучно пройденное у яги испытание и возвращение из темного леса с источником света, который для кого-то может быть и опасен, — это свя­занные, неразделимые звенья. Между прочим, случалось ли вам оказаться "некстати" правдивой или — еще более "некстати" — проницательной? И не говорили ли вам, к примеру, что вы "злая", а с вами "страшно"?

Но наша "железная леди" явно получила свою силу не от Бабы-яги. И не нога у нее, похоже, костяная, а полный комплект защитных доспехов. А разговоров про то, какова она — не нога, а леди, — эта дама вообще вести не будет. Пожмет плечами, развернется и двинется своей дорогой. Возмож­но, перед этим вмазав промеж глаз, чтобы кое-кто не умничал. Высказыва­ния ее безапелляционны, часто содержат жесткую критику в адрес "идио­тов", которые что-то сделали то ли недостаточно быстро, то ли не так. Лег­ко и без извинений перебивает собеседника. Увидев решение, пренебрега­ет оттенками и тонкостями: результат должен быть достигнут немедленно, иначе можно не успеть. При внимательном рассмотрении в ее высказыва­ниях и поведении легко увидеть черты того стиля, который принято назы­вать "мужским", но это скорее карикатура, отражение стереотипа муже­ственности (агрессивность, конкурентность, невнимание к чувствам и от­ношениям, стремление контролировать). Так ли уж она умна? Похоже, ее интеллекту недостает гибкости, рефлексии, самоиронии — всего того, что превращает общение с умным человеком, будь то мужчина или женщина, в истинное удовольствие (даже тогда, когда мы с ним не согласны).

Здесь есть одна языковая тонкость, без которой "железную воительницу" трудно понять. В мифологизированном представлении о различиях в спо­собе мышления и манере выражения мысли у мужчин и женщин мужской стиль мышления и речи рассматривается как нормальный, а женский — как отклонение от нормы.

Еще раз, поскольку это важно. Представление о том, что "хорошо" и "пра­вильно" в сфере мысли и в способе ее выражения — это представление, скроенное "по мужской мерке". (Возможно, так было не везде и не всегда, но за европейскую культуру последних ...дцати веков можно поручиться. С другой стороны, Афина Паллада не допускает слишком уж сильных утвер­ждений на сей счет...) К слову вспоминается высказывание Пушкина, уло­вившего некую очаровательную особенность этой самой "мужской мерки":