Я твой монстр - [15]

То-то я смотрю, к дому все съезжаются и слетаются флайты.

«Ясно, – ответила языковому специалисту. – Спасибо».

«Не за что, – мгновенно ответила Лея. – Отпишись, как все пройдет».

«Если будет чем». – Мой юмор в основном всегда был черным.

«Не смешно», – ответила Картнер.

А затем вдруг написала:

«Моя прапрабабушка, чьи дневники сохранились невероятным образом в нашем доме, в мемуарах упомянула, что свой танец невесты она сделала исключительным, просто налив клея в свои гэта».

Хм, а вот это уже было очень интересной идеей. Мне и первая идея Картнер понравилась сразу, халаты длинные, так что я могла просто надеть те самые «дневные» гэта, то есть повседневную обувь, к которой уже привыкла и на которой вполне сносно могла передвигаться, но, так если посмотреть, клей не помешает точно и танцевать станет проще на порядок.

«Поняла», – отписалась Лее.

«Удачи», – пожелала она.

Я же была вынуждена передать обе свои ладони в распоряжение служанок. Они наносили рисунок. Нежно-розовые хризантемы на моей белой коже, в тон тем, что белоснежными цветами покрывали розовый шелк верхнего халата, украшали мою прическу заколками с гребаными висячими цветочками, и даже на веерах были все те же хризантемы.

«Невеста должна распуститься как божественный благословенный красотой цветок» – примерно так оно у них называлось. Поэтому смело можно было переименовывать танец вееров в танец хризантем, потому как они же являлись орнаментом деревянных сандалий, напоминающих две не слишком удобные скамейки. То есть они были бы неудобны даже как скамейки, что уж говорить об обуви?! И этим реликтовым ноголомам было свыше тысячи лет – их принесли в деревянном ларце, размотали из рулона традиционной яторийской рисовой бумаги и теперь стряхивали с них пыль пучками чьих-то перьев. Не хочу знать чьих.

А вот то, что я очень хотела бы узнать, так это почему данные ноголомы принесли сейчас, а тренировалась танцевать я совершенно в других?! И те, другие, были с подошвой раза в три меньшей, чем эти!

В общем, вариант втихаря сменить их на более удобные шлепанцы не прокатит. Это было досадно, обидно, но не смертельно. Потому что Лея Картнер, спасибо ей огромное, подкинула еще и идею с клеем.

В принципе было довольно кощунственно осознавать, что я сейчас самым вандальным способом надругаюсь над семейной реликвией Адзауро. Но тут одно из двух: или я над ними, или они надо мной, а сломанная шея определенно не то, чем бы я хотела обзавестись в ближайшее время.

И потому, когда на меня с трепетом надели эти… назвать их обувью язык не поворачивался, я потребовала, чтобы меня оставили одну.

Вполне объяснимое требование – мне полагалось нервничать, но нервничать при служанках означало потерять лицо, соответственно, они тактично вышли, предоставив мне возможность попсиховать в одиночестве.

Психовать времени не было. Я выскользнула из деревянных гэта, придерживая изуродованные хризантемами шелковые халаты, пробежалась в ванную, из рюкзака достала клей, наиболее сильный из имеющихся, так, на всякий случай, и, вернувшись, масштабненько смазала внутреннюю часть сандалий.

И уже вот теперь скользкая поверхность вполне основательно сцепилась с носками – хотя бы ходить можно было нормально, не боясь рухнуть с высоты сантиметров в двадцать! Я вообще не понимаю, как на этом можно танцевать, если оно внутри за столько лет стало скользким, натертым до блеска деревом? И как-то запоздало пришла в голову мысль: для Адзауро-старшего было важно, чтобы я справилась с задачей, соответственно, он предоставил бы мне реликт для тренировок сразу же, но нет, танец я учила в других реликтовых гэта, которые тоже доставали из ларца, разматывали из рисовой бумаги, давали мне, после полировали и прятали обратно. В общем, все это было как-то странно.

Возможно, стоило присмотреться к этим гэта повнимательнее, но сандалии были уже намертво приклеены к носкам, а вытаскивать ноги из носков я посчитала не слишком разумным, в общем, буду танцевать как есть.

В двери осторожно постучали, намекая, что время на психоз ограничено, ну и в целом уже закончилось.

Я бросила последний взгляд на себя в зеркало.

Пять шелковых халатов смотрелись весьма неплохо, пояс вполне мог заменить корсет, волосы были чуть присобраны наверху и заколоты двумя заколками по бокам, остальная часть свисала до пояса, ну, потому как я невеста. Что-то вроде свидетельства моей невинности, а жены и познавшие мужчину женщины носили волосы собранными, но, на мой личный взгляд, это было идиотизмом – мы на Ятори, здесь чтобы кого-то реально «познать», надо пару психологических образований, лет двадцать практики и возможность применять сыворотку правды во время сеансов. И то не факт, что после всего этого удастся хоть что-то познать в этих социопатах.

Не понимаю я эти традиционные заморочки, в общем.

Белила мне шли не особо, кожа и так была довольно бледная, так что белила добили окончательно мой образ живого создания, и теперь я выглядела как утопленница первой свежести. В смысле, распухнуть еще не успела, а побелеть уже даже вполне. На бледном лице особенно выделялись синие глаза, и я бы с удовольствием надела линзы, чтобы это исправить, мне больше нравился более бледный оттенок, но когти мне наклеили прежде, чем я вспомнила о цвете глаз. В общем, незачет и здесь. Но апофеозом кретинизма были ярко накрашенные алым губы.