Я стою миллионы - [4]

— Вы можете назвать еще кого-либо из друзей Эрика?

— Ридли Торнтон. Это, пожалуй, самый близкий его друг, хотя у Эрика был роман с его женой, но это было еще до того, как Бриджит и Ридли поженились.

— Чем он занимается?

— Вы имеете в виду Торнтона?

— Да.

— Он — владелец одной солидной картинной галереи в Нью-Йорке. У Эрика были с ним дела. Я знаю, что именно Торнтон ввел моего сына в так называемый артистический круг, помог наладить связи, завести полезные знакомства, вы понимаете? — Джон вопросительно взглянул на меня и, отведя глаза немного в сторону, продолжил: — Они задействовали некоторых российских художников, да и в Тарасове, по-моему, кто-то был, с кем они организовали картинный бизнес. Кто конкретно, не скажу, но знаю, что такие люди есть.

— Вы не могли бы поточнее описать характер их деятельности? — Я подалась немного вперед и, поставив локти на колени, оперлась подбородком на сцепленные пальцы рук. — Это было сотрудничество между галереями, артелями художников, отдельными их представителями, частными лицами или, скажем, вывоз картин?

— Ничего конкретного сказать не могу, я не интересовался этой сферой деятельности моего сына, может быть, зря… — с тоскливой неуверенностью протянул Джон.

— Может быть…

Тут встрял Сан Саныч:

— По-моему, пора выпить, как вы считаете?

Джон устало перевел глаза на Сан Саныча и невесело усмехнулся:

— Плесни чего-нибудь, ты ведь не отвяжешься.

Я подождала, пока Сан Саныч не спеша поднялся, подошел к бару и, снова достав бутылку виски и стаканы, наполнил их.

— Я не разбавляю. Если хотите, принесу минералки.

Отказавшись от минералки, мы с Джоном продолжили диалог.

— Вне всякого сомнения, вы знаете адвоката Эрика, или он у вас был один?

— Нет, у него был свой адвокат, Барли Кеннет. Его контора находится в Нью-Йорке на Манхэттене. Угол Кросби и Брум-стрит.

— А вы не в курсе, у Эрика есть завещание?

— Конечно, есть, но я еще не успел с ним ознакомиться, все случилось так неожиданно. — Голос Джона дрогнул, он сделал большой глоток виски и, поморщившись, поставил стакан на стол.

— Эрик был вашим единственным наследником?

— Единственным, — лаконично ответил Горбински и закурил.

— Вы долго пробудете в Тарасове? — спросила, подводя черту нашему затянувшемуся разговору.

— Все зависит от того, как управлюсь с делами. Думаю, дня два-три.

— Если у меня появятся еще какие-то вопросы, я свяжусь с вами, а сейчас позвольте попрощаться. — Я поднялась с кресла.

Сан Саныч, зная, что я не боюсь ходить одна по вечерам и при необходимости могу за себя постоять, все же спросил из вежливости:

— Таня, может, я провожу тебя?

— Спасибо, Саныч, я сама, здесь пять минут езды, я возьму машину.

— Ладно, — согласился Саныч, — ты взрослая девочка, знаешь, что делаешь.

Машину ловить я не стала, решив, что прогулка по ночным, дышащим весенней прохладой улицам поможет мне предварительно проанализировать факты, полученные из разговора с Горбински.

При первичном рассмотрении, ситуация выглядела так: нью-йоркская фирма Джона и Эрика Горбински занималась куплей-продажей недвижимости в Америке, Европе и России, имела филиалы в Лос-Анджелесе, Амстердаме и Париже. Совладельцем фирмы был некий Авраам Бронштейн, так же, как и отец с сыном, выходец из России.

В филиалах фирма держит своих агентов: в Европе — Фридриха Штерма, в Америке — Бронштейна и Голдсмита. Бронштейн с младшим Горбински к тому же контролировали бизнес в России.

Кроме всего прочего, Эрик приторговывал картинами и антиквариатом, в этом бизнесе его партнером был Ридли Торнтон, владелец картинной галереи в Нью-Йорке, жена которого когда-то была подругой Эрика.

В России Эрик и Бронштейн вели дела с Дроздовым, генеральным директором «Тарасовгазпромсервиса», с которым познакомил Эрика Бронштейн.

Дроздов покупает недвижимость за границей и часть ее стоимости оплачивает наличкой, уходя от налогообложения.

Джон Горбински практически не интересовался деятельностью Эрика в сфере картинного бизнеса, и кроме того, что свои дела Эрик вел с Ридли Торнтоном, он ничего определенного сказать не может.

Анализируя исходные данные и задаваясь старым как мир вопросом: кому выгодно убийство, я была склонна сделать предположение, что в смерти Эрика могли быть заинтересованы все названные господа. Чтобы сделать определенные выводы, придется прозондировать всех, начиная с Дроздова, потому что он обитает в Тарасове.

Я шла по пустынным тротуарам, навстречу мне время от времени попадались влюбленные парочки, которые боязливо жались по углам, обтирая спинами пыльные стены, кое-где весьма густо покрытые непристойными граффити.

Весна, что называется, ударяла по мозгам не хуже «Советского шампанского». Может, и не шампанское ударило в голову шедшему прямо на меня довольно высокому и плечистому парню в турецком джемпере и тренировочных штанах с лампасами, но он приблизился ко мне вплотную, обдав прогоркло-кислым жаром своего дыхания, и, несвоевременно икнув, без всякого стеснения, с бесцеремонной фамильярностью громко предложил:

— Красавица, бухнуть со мной не хочешь?

Я, занятая своими мыслями, просто слегка отстранила его, освобождая дорогу, в глубине души надеясь, что он тут же забудет о своем предложении и проследует мимо, но он поймал мою руку и с силой притянул к себе.