Я стоял у ворот Москвы - [46]

Ко мне приехали Браухич и Гальдер; обсуждались цели и задачи возможного наступления на востоке. Ничего еще не решено, и все очень зыбко — по той причине, что пока невозможно сказать, где и когда завершится наступление 2-й армии и 2-й танковой группы. До сих пор также неясно, когда части группы армий «Север» будут готовы атаковать на московском направлении с северо-запада. Мое наступление возможно только в том случае, если 2-ю армию и танковую группу Гудериана снова задействуют на восточном направлении и если группа армий «Север» окажет нам всю возможную помощь, так как центр моей группы армий настолько растянут и ослаблен оборонительными сражениями, что наступать своими силами более не в состоянии. «Интермеццо», как генерал Йодль из Верховного командования сухопутных сил окрестил поворот моего правого крыла к югу, может стоить нам победы. Наступление в восточном направлении не начнется ранее последней трети сентября — и это при самом благоприятном развитии [155] событий! До этого времени необходимо копить и сохранять силы, так как за последний месяц к фронту группы армий «Центр» были направлены из тылов только две дивизии: 183-я дивизия (Диппольд) и испанская дивизия. Вопрос о сдаче ельнинского выступа становится в этой связи одним из самых актуальных. Задействованные там дивизии в буквальном смысле истекают кровью. Еще раз посовещавшись с Клюге, я решил ельнинский выступ оставить. Это ненадолго, но благодаря этому я смогу выиграть время и отвести оттуда две дивизии, что очень важно, так как за более чем двухсоткилометровым фронтом 4-й армии располагаются в качестве резервных всего 4 дивизии, две из которых уже задействовали в боевых действиях по одному полку из своего состава.

XXXXVI танковый корпус передан в распоряжение Гудериана.

3/9/41

Мощные атаки против VIII корпуса вчера и сегодня вынудили нас предоставить 255-ю дивизию в распоряжение 9-й армии. Вечером 9-я армия, которая только сегодня утром заявила, что в состоянии выправить положение собственными силами, затребовала у нас еще и 162-ю дивизию. Я не могу ее послать, пока не получу другие части, которые смогут занять ее сектор под Смоленском. Процесс спрямления ельнинского выступа вряд ли позволит нам высвободить хотя бы один полк ранее 6 сентября. Первые эшелоны 183-й дивизии, которую я вытребовал из-под Невеля, подойдут к Смоленску в это же примерно время. Таким образом, 162-я дивизия вряд ли сможет перейти распоряжение 9-й армии до 6 сентября.

На южном крыле 4-й армии противник, поддержанный танками, прорвал чрезмерно растянутый фронт 34-й дивизии (Бенкендорф) и вклинился в ее оборону на значительную [156] глубину. Я передал единственный свой резерв, 52-ю дивизию (Рендулич), в распоряжение армии при условии задействовать ее, если это действительно необходимо.

Среди всех этих пертурбаций, стоивших мне немало нервов, единственным приятным событием был приезд офицера фельдсвязи, сообщившего мне о приближении испанской дивизии. Его рапорт показался мне забавным, так как он сказал мне примерно следующее:

«С точки зрения испанцев, заботиться о лошадях — значит их перекармливать. Кроме того, эти парни режут новую упряжь на брючные ремни и подтяжки, а коробки от противогазов используют в качестве котелков для варки кофе. Из стекол к противогазам они делают автомобильные очки, а винтовки часто сбывают на сторону. Если у испанца мозоли, он прорезает в сапоге дырки, чтобы ноге «было вольно». Из-за прокола в шине испанцы бросают почти новые велосипеды на обочине дороги, а пулемет MG-34 частенько собирают с помощью молотка. «Лишние» детали, которые остаются после сборки, закапываются в землю. Все женщины, по их мнению — шлюхи и легкая добыча. В Гродно они устраивали оргии с еврейками, которых потом возили с собой в машинах…» (См. также: заметки к 20/9/41.)

4/9/41

Дорожные условия на северном крыле группы армий неописуемые. Как выяснилось, LVII танковый корпус оказался не в состоянии продвинуться из района Торопца в северо-восточном направлении. По этой причине Верховное командование сухопутных сил распорядилось направить корпус через Торопец и Холм — или кружным путем — в распоряжение 16-й армии.

Генерал-фельдмаршал Кейтель дважды звонил мне в течение дня. Он сказал, что фюрер разочарован тем обстоятельством, что танковый корпус Гудериана, форсировав [157] Десну, так далеко продвинулся на восток, вместо того чтобы сконцентрировать свои усилия на южном направлении. В этой связи фюрер желает получить полный отчет о положении каждого корпуса танковой группы, а также выяснить намерения командования группы относительно их применения. Если группа армий или Главнокомандующий не сочтут нужным издать соответствующие распоряжения, он, фюрер, сделает это лично.

Вечером Гудериан дал на эти вопросы ответы, которые, впрочем, почти ничем не отличались от предыдущих. При этом он воспользовался представившейся ему возможностью, чтобы обвинить командование группы армий в том, что оно, несмотря на его многочисленные просьбы, подкреплений ему посылает мало, да и те всегда запаздывают. Я отправил его рапорт на «самый верх», присовокупив к этому сообщение, что Верховное командование сухопутных сил и я неоднократно пытались облегчить положение 2-й танковой группы. Однако по причине того, что фронт группы армий растянут чуть ли до степени дезинтеграции (фронт одной дивизии на южном крыле 4-й армии имел протяженность до 40 км), бывали случаи, когда штаб-квартира группы армий оказывалась не в состоянии предоставить Гудериану необходимые подкрепления. В этой связи, возможно, следует рассмотреть вопрос о немедленном повороте танковой группы на 180 градусов, особенно учитывая то обстоятельство, что на южном крыле 4-й армии произошел опасный прорыв. Увы, Гудериан настолько крепкоголов, что мне самому пришлось просить вышестоящее руководство об облегчении участи его группы. Браухич предложил мне еще раз обдумать этот вопрос, принимая во внимание интересы нашего общего дела, и сообщить свое окончательное решение на следующий день.