Я стираю свою тень - 2 - [2]

Хорошо, что впечатления новизны нивелировали мои душевные муки. Если вдуматься, я же был на космической станции, о которой коренные жители Земли ни сном, ни духом. Я прикоснулся к чему-то неизведанному далекому, космическому. Выучил язык, на котором разговаривало большее количество людей, чем всех вместе взятых проживающих на родной планете. А сколько меня еще ждало открытий? Неизведанное окрыляло и возбуждало интерес. Хотелось скорее переступить порог комнаты, в которой я был заточен.

Когда ко мне зашли двое мужчин старше тех, что были раньше, я сразу понял, что их цель не просто поболтать. С ними было кресло на магнитной подушке, похожее на стоматологическое. Один был повыше ростом и выбрит, второй — с бородой, но оба при этом выглядели щеголевато.

— Облачитесь в костюм, — попросил гладковыбритый.

Совершенное одеяние само расправилось по моей фигуре. Мужчина с бородой коснулся моего костюма и в этот же миг к моей голове примкнули отростки. По телу разлилась нега, словно в кровь впрыснули слоновью дозу эндорфина и серотонина.

— Вам сделают вживление в тело нейрочипа для коммуникации с сетью станции. В первые часы возможно головокружение и легкая головная боль из-за перестройки восприятия. Вы готовы?

Я кивнул, потому что был готов к чему угодно, лишь бы это чувство сладкой неги не покидало меня. Оказалось, что это нужно было вместо наркоза. Меня усадили на стул. Его механизм прижал мою голову к находящемуся на уровне верхнего отдела позвоночника устройству, которое принялось копошиться где-то в районе основания черепа. Боли не было, я даже испытывал легкую эйфорию, как от массажа. Мужчины наблюдали за процессом, но не вмешивались. Наверное, хирургия на станции полностью лежала на железных плечах автоматов.

Неожиданно я почувствовал, как мое зрение дало сбой. Я квакнул что-то испуганное.

— Не переживайте, происходит процесс сочленения нервной ткани зрительного нерва с чипом. Без этого вы просто не сможете ориентироваться на станции.

— Это типа интернета в голове? — спросил я пьяненьким голосом.

— Не знаю, что такое интернет, не думаю, что Ваше общество приблизилось к уровню технологий космической станции, но могу гарантировать, Вы будете удивлены.

— Я вообще удивлен, что вы существуете. Когда Айрис свалилась мне на голову и начала что-то рассказывать о человечестве, живущем в космосе, я решил, что она ку-ку. Травма после падения. У нас там знаете, какие дебаты на тему, есть ли жизнь вне Земли или нет. Друг друга готовы поубивать, чтобы доказать свое, — меня несло, как после ста грамм крепкого алкоголя, — а вам чихать, что думают на родной планете о жизни вне Земли.

— Нам не чихать, просто нет смысла вмешиваться. Вы же сами прекрасно понимаете, что будет, если мы официально заявимся на Землю.

— Что? — я честно не представлял себе этого.

— Вы же сразу захотите на содержание. Начнете требовать космических технологий, чтобы не работать и жить припеваючи. А ваши, так называемые, элиты начнут просить себе особых льгот, чтобы по-прежнему быть над остальными. Или начнете выпрашивать технологии, чтобы держать другие страны в страхе перед их применением. Проходили, и не раз. Некоторые районы Вселенной до сих пор опасны для посещения из-за чьей-то глупой инициативы включить материнские общества в состав космических цивилизаций. Дикари с пушками опасны. Лучше выдергивать по одному созревшему для контакта человеку, интегрировать его в наше общество.

— Как меня?

— Вы — особый случай.

— В каком смысле?

— Вы уравновесились с Айрис. Считайте себя экспериментом, который определяет, способна ли полноценно существовать в нашем сообществе взаимоуравновешивающая пара.

— Так мы будем вместе?

— Именно. По одному вы слишком деструктивны.

— А она знает об этом?

— Нет. Она до сих пор находится на воспитательном уровне с ограниченной возможностью коммуникации. Вы же знаете ее не хуже нас.

— Я думал, что знаю ее лучше. За время, что мы были вместе, она сильно изменилась. А вы знаете, по какой причине она вернулась на станцию?

— Разумеется. С нашим уровнем доступа можно знать всё обо всех. В разумных пределах, — бородатый замолчал.

— Ну, и? — я хотел знать причину.

— Ладно, все равно, прежде, чем вы сойдетесь, придется рассказать ей обо всем. Дело в следующем, Айрис — эксцентричная особа, небольшой процент таких людей как она всегда имеется на станции. Правильное общество иногда вызывает протест, особенно у молодежи. По идее, это не плохо, протест не дает системе подгнивать, заставляет ее искать противоядия и поддерживать себя в тонусе. Айрис, это прививка, но на каком-то этапе она становится слишком опасной и приходится реагировать. Она заигралась до такой степени, что пришлось ее выслать со станции и отправить пожить среди вас.

— Земля — это тюрьма?

Выбритый засмеялся и хлопнул товарища по плечу.

— Для жителя станции так оно и есть. Отсутствие порядка, первобытные отношения и прочее, вполне могут показаться жутким наказанием. Бегство Айрис не было бегством, мы подтолкнули ее к этому. Остальное происходящее с ней после приземления полностью зависело от ее действий. Ей повезло свалиться рядом с тобой. Вы словно были созданы, чтобы уравновесить друг друга.