Я сочинил когда-то песню - [4]

От них теплее на земле.

Как он судил себя сурово, —

Их

   столько лет

         держал в столе.

Заметка

   с траурной каймою —

Вступленье краткое к стихам,

Какою страшною ценою

Они

   известны

         стали

            нам.

1978

Финская притча

Отец и мать

Проплакали глаза —

Глухонемым

Их мальчик родился!

Ел за троих,

Крепчал,

Мужал И рос,

Но хоть одно б словечко

Произнес.

Его возили в город

К докторам,

Искали знахарей

По хуторам.

Ни медицина

И ни колдовство

Не исцелили

Немоты его.

Мать исхудала,

Извелась вконец,

И раньше срока

Сгорбился отец.

А он молчал.

Спал ночью

   крепким сном,

Ел за троих

И рос богатырем.

И вот однажды

В дом вбегает сын:

— Беда!

Скорей!

      Скорей!

Горит овин!

— Заговорил!

Случилось чудо с ним!

— И прежде

Не был я глухонемым.

— Но почему

Молчал ты

      столько лет?

— Что говорить,

Когда причины нет.

Хватало мне

Одежды

      и еды,

Судачить с вами

Не было нужды.

Поэзия!

Коль нет больших причин,

Умей молчать,

Как этот мальчик-финн.

1978

«Сказал мне кандидат наук…»

Сказал мне кандидат наук:

Зимой ли,

      вешнею порою

Прикосновенье

      добрых рук

Деревья

      чувствуют

         корою.

Когда же тот,

      кто к ним жесток,

Едва лишь

      к дереву

         подходит,

Как импульс,

      беспокойный сок

В стволе

      вибрирует,

         не бродит,

Я сердцем чувствую —

         он прав,

Я глажу ствол березки тонкий…

О как легко

      сломать сустав

Ее доверчивой ручонке.

Очеловечиваем боль, —

Мол, только боль

         людская

             плачет…

Я понял,

      что такое значит

Нечеловеческая боль.

1976

Доброта

Доброта

Порою,

   как лосенок,

Что забрел доверчиво

В поселок.

Смотрит,

   улыбается народ.

Даже те,

   кто убивает зверя.

На него глядят,

Глазам не веря,—

Он ведь сам

Навстречу им идет.

Глупенький,

На тонких ножках длинных,

Ты не знаешь

Хитростей звериных

И не можешь

Обмануть картечь.

Я и сам

Лукавить не умею…

Верю,

беззащитностью своей

Ты себя сумеешь уберечь.

1976

Подвиг

Отчизна!

      Я горжусь тобою,

Запасом

      животворных сил, —

Взят полюс

      неприступный

            с бою,

Тот бой со льдом

      нелегким был.

Но, может быть,

      еще трудней

Другой твой подвиг благородный —

Идти

   к вершинам

      мирных дней,

Ломая льды

   «войны холодной»!

1977

Песня строителей

В. П. Поляничко

Этот город базальтовый,

Плиты

   мраморных кладок —

Сын

   залетных,

         брезентовых

Комсомольских палаток.

Тех палаток,

      что во поле

У костров,

      на привале

Шумно крыльями хлопали,

Нас

   в метель

         согревали.

Скверы

   и учреждения,

Катер

      мчится

         к причалу,

Это все —

      продолжение.

Честь и слава —

            началу!

До последнего донышка

Дней

   все будет в порядке,

Лишь бы

   жизнь

      начать

          с колышка

Комсомольской палатки.

1979

Человек

Он бы давным-давно исчез

И потерял свое начало,

Когда б от всех живых существ

Его одно не отличало.

Он привыкает ко всему —

Удача,

   боль

      или утрата.

Привык же

      человек

         к тому,

Что человеком

       стал когда-то.

1976

«Леса редеют, и мелеют реки…»

Леса редеют,

    и мелеют реки.

Ведь это все не наше,

    а его —

Того,

   кто будет жить

       в тридцатом веке.

Легко

   потомка грабить своего.

Ты не поможешь,

       кто ему поможет, —

Ведь за себя

       он постоять не может.

1976

«В дни электрона и металла…»

В дни электрона

       и металла,

Как благо,

       каждое растенье,

В наш век

       любовь к природе

                стала

Инстинктом самосохраненья.

1977

Разговор немых

О, разговор немых

В метро

      или на рынке.

Красноречивы

            их

И взгляды

      и морщинки,

Движенья

      быстрых фраз

И тайна

      их значенья,

Восторги

      детских глаз,

Счастливых

      от общенья.

О, разговор немых.

Так зрим он

         и подвижен,

Что каждый возглас их

На расстоянье слышен,

О, разговор немых.

Он так же безыскусствен,

Как речь берез лесных,

То радостен,

         то грустен,

Как трепет облаков

В день ясный

        и ненастный…

Есть что-то больше слов,

И в чем-то

         мы

           безгласны.

1977

«Приветственно, исконно, по-хорошему…»

Приветственно,

        исконно,

           по-хорошему,

Уж он таков,

       обычай деревень,

Старик словак

        мне,

        пришлому прохожему,

Сказал при встрече

           первым:

            «Добрый день!»

И сразу стало на душе теплей.

Природа

       учит доброте

               людей.

1976

«Нагой дикарь…»

Нагой дикарь

В набедренной повязке.

Тысячелетья

Не читал он книг,

Читает он

Своих закатов краски,

Любой оттенок

Замечая в них.

Он понимает

Запахи и звуки,

Движенье трав,

Звериный

         хитрый след,

Пигмей —

Наследник дедовской науки,

Которой тоже,

Может, тыщи лет.

В своем лесу

Он знает все листочки,

Дитя природы,

С детства он постиг,

Быть может,

Величайшую из книг,

В которой мне

Не прочитать и строчки.

Я не расист.

Не буду им

Вовеки.

я,

   как о брате,

Думаю о нем.

Да,

   он дикарь

В моей библиотеке,

Но я

    дикарь

В его лесу родном.

1972

«Все реки высохли давно бы…»

Все реки

       высохли давно бы

И превратился б воздух

                  в яд.

Деревья

      Азии,

         Европы

Людей

      от гибели

            хранят.

Вдыхают гарь

      и смрад машинный,

Чтоб на себя удар принять.

Они нас любят,

         как дельфины.

За что?

      Никак мне не понять.

1976

«Бывает радости минута…»

Бывает радости минута,

Минута счастья —

             никогда,

Поскольку счастье —