Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - [106]

– Здравствуйте, Людмила Михайловна!

– Здравия желаю, товарищ Главнокомандующий! Лейтенант Павличенко прибыла по вашему приказанию! Вот ваши книги: словарь и учебник, – я положила их на край длинного стола и снова вытянулась по стойке «смирно».

– Пригодились?

– Очень! Все-таки смогла говорить.

– Я слышал об успехе вашей поездки.

– Мы старались выполнить ваш приказ, товарищ Сталин! – я продолжала стоять навытяжку и, как предписывает Устав, смотреть в глаза высокому начальству.

– Да вы садитесь, – Иосиф Виссарионович указал на стул возле стола и сам сел напротив меня. – Говорят, по приглашению президента Рузвельта и его супруги вы неделю провели в их поместье «Гайд-парк»?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Возможно, этой осенью мне тоже придется встретиться с этим американцем, – Главнокомандующий поднес ко рту свою знаменитую трубку и сделал глубокую затяжку. – Расскажите, что они за люди…

Не знаю, почему, но на этот раз я очень сильно волновалась.

Одно дело просить книги, другое – докладывать руководителю государства об итогах весьма непростой поездки. Ведь получилось, что главную ее задачу: всемерно способствовать открытию второго фронта – мы не выполнили, поскольку военные действия союзники в Европе так и не начали. Скорее всего, наша студенческая делегация смогла лишь оказать определенное влияние на общественные настроения в США, Канаде и Великобритании, вызвать сочувствие у простых людей к борьбе советского народа с фашизмом. Лидеры этих стран вели свою игру и особых симпатий к нашей стране не испытывали. Однако президент Рузвельт и его супруга, в отличие от господина Черчилля, показались мне людьми более искренними, честными, способными воспринимать чужую точку зрения.

Речь моя была сбивчивой, с длительными паузами. Иосиф Виссарионович не перебивал, но под конец постарался меня успокоить и ласково спросил:

– Почему волнуетесь, Людмила Михайловна?

– Ответственное дело – докладывать лично вам.

– Вы как будто не терялись на снайперском посту. Если бы вы так волновались на фронте, вас бы давно не было в живых.

– Это – совершенно несравнимые вещи, – тихо ответила я.

– А давайте сравним, – пошутил Верховный Главнокомандующий. – Расскажите-ка о вашей снайперской службе. О подготовке сверхметких стрелков, об их оружии, о тактике, которую вы применяли под степной Одессой и в горах у Севастополя. Наверное, в ней существовали какие-то различия?..

Я не ожидала, что Сталина так интересует наша воинская профессия. Он знал про ее особенности достаточно много. Его вопросы звучали по-деловому, очень конкретно. Отвечая на них, я действительно успокоилась, осмелела и решила выступить с просьбой. Просила Верховного Главнокомандующего о собственном возвращении на фронт.

– У вас есть контузии и ранения, – сказал Иосиф Виссарионович. – Почему вы снова хотите вернуться на передовую?

– Очень много потерь в этой войне, – ответила я. – Но ведь воевать кому-то надо. Вот я и хочу вернуться к своим боевым товарищам. У меня – знания и опыт. Так что шансов уцелеть больше.

Я видела, что мой ответ собеседнику понравился. Но заговорил он не сразу.

– Вам нельзя, – вдруг сделал вывод он. – Арифметику знаете?

Удивленная таким поворотом в разговоре, я кивнула. Сталин взял карандаш, придвинул к себе большой блокнот, который лежал на столе, и начал объяснять, как учитель в школе:

– Если поедете на фронт, убьете сто фашистов. Однако вас тоже могут подстрелить. А если обучите сто снайперов, передадите им свой бесценный опыт, и каждый из них застрелит хотя бы десять гитлеровцев – сколько будет? Тысяча. Вот вам и ответ. Вы здесь нужней, товарищ лейтенант…

Слова Главнокомандующего произвели на меня впечатление. Они имели под собой серьезное основание. Если в начале войны, согласно штатному расписанию Наркомата обороны, утвержденному в апреле 1941 года (приказ № 04/401), в каждом стрелковом полку насчитывалось всего 18 сверхметких стрелков, то теперь, после изменения армейских штатов в марте 1942 года, в полку следовало иметь 87 снайперов, в роте – 9, во взводе – 3. В Красной армии – сотни полков, стало быть, и число сверхметких стрелков уже измеряется не единицами, а десятками, даже – сотнями. Кто-то должен их обучать, и обучать качественно, быстро, умело.

Для всемерного развития в РККА снайперского движения срочно требовались квалифицированные наставники по меткой стрельбе. Поэтому в марте 1942 года в селе Вешняки под Москвой открыли Школу инструкторов-снайперов, впоследствии названную Центральной школой инструкторов снайперского дела (ЦШИСД). Но этого оказалось мало. Вскоре при ней создали трехмесячные курсы сверхметких стрелков, а с июля срок их обучения продлили до шести месяцев. В целом за период Великой Отечественной войны, с 1941 по 1944 год, в организациях Осоавиахима и Всевобуча (Всеобщего военного обучения без отрыва от производства), при военных округах в Школах отличных стрелков-снайперов (ШОСС), в армейских центрах обучения было подготовлено более 400 тысяч снайперов.

Немалое значение для пропаганды снайперского движения в советских войсках имела встреча группы фронтовых сверхметких стрелков в Кремле с И.В. Сталиным 28 июля 1943 года. Владимир Пчелинцев и я в ней участвовали. Кроме того, с разных фронтов в Москву приехали еще человек десять, имевших на боевом счету свыше 150 убитых солдат и офицеров противника. К сожалению, не помню всех по фамилиям. Но заметно выделялся среди них сибиряк Василий Зайцев, Герой Советского Союза, который отличился под Сталинградом, где за три месяца уничтожил 225 гитлеровцев.