«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца» - [115]

Когда осела пыль и я предъявил Ширану претензии, тот признал, что письмо давало ему страховку, выход из положения, если он ему когда-нибудь бы потребовался. Оно для него было как торчащая нить, которую он мог в любое время распутать, если бы обстановка для него слишком накалилась. Если бы собрали большое жюри, он мог бы предъявить письмо и отменить все написанное в книге.

Мой агент Фрэнк Вейманн сказал Ширану по телефону, что, если тот хочет найти другого издателя, он должен полностью признаться и поддерживать книгу. Вейманн прислал Ширану машинописный текст своего электронного письма бывшему издателю, где, среди прочего, говорилось: «Я готов рискнуть своей репутацией ради этой книги по многим причинам, не в последнюю очередь потому, что «Я слышал, ты красишь дома» имеет историческое значение. Джимми Хоффа убил Фрэнк Ширан».

После расторжения договора на публикацию книги щедрая и восхитительная подруга и постоянная спутница Фрэнка Элси, к сожалению, скончалась после операции. Ее комната в доме престарелых, где они и встретились, была через зал от комнаты Фрэнка. Иногда я приглашал пару пообедать, и это всегда было очень весело. Фрэнк поддразнивал ее за то, что она любила поесть. Он утверждал, что у него на руке оставались следы от вилки, после того как он случайно потянулся к понравившемуся ей блюду. Хотя ни его дочери, ни я никогда не говорили Фрэнку об уходе Элси, он каким-то образом об этом узнал. Примерно в то же время его здоровье серьезно ухудшилось, и его неоднократно госпитализировали. Его мучили сильные боли, и он оказался прикован к постели.

В больнице он почувствовал, что умирает, и сказал мне, что больше не хочет жить так, как жил. В нашем разговоре о том, чтобы снять видео, которое поддерживало бы книгу, как предложил Вейманн, он сказал: «Все, что я хочу теперь просить [55], Чарльз, это удерживать боль в минимальных пределах, не мочиться, и пусть Он наверху делает то, что хочет. Я больше не могу так жить».

После разговора по телефону с Эмметтом Фицпатриком Фрэнк Ширан решил согласиться на видеозапись и поддержку книги, в том числе и в том, что произошло с Джимми Хоффа 30 июля 1975 года.

Хотя я согласился упростить ему это все насколько возможно, теперь он должен был публично подтвердить правдивость этого материала. Я сказал ему: «Все, что тебе нужно сделать, – это подтвердить то, о чем говорится в книге. Вот и все. Ты считаешь, что готов это сделать?» Он ответил: «Думаю, да». Когда я уходил от него в тот вечер, он сказал, имея в виду причастие, полученное от приходившего священника: «Я спокоен». Я сказал: «Да благословит тебя Бог. Ты будешь спокоен, поддержав книгу».

На следующий день он сказал, что ФБР будет «трудно мне [56] допросить, потому что они не смогут заставить меня никуда поехать». Из-за состояния его здоровья и медицинских показаний он не ожидал, что кто-то из прокуроров озаботится предъявлением ему обвинения.

Когда я включил видеокамеру, он засомневался и ушел в себя. Я сказал ему: «Ты в нерешительности, верно, я не хочу этого делать, если ты в нерешительности». Он сказал: «Нет, я не сомневаюсь». Я сказал: «Если у тебя душа к этому не лежит, забудь об этом». Он ответил: «Это надо в себе перебороть, и я это сделаю». Он попросил свое зеркало, чтобы посмотреть, как он выглядит.

Мы обсудили, что накануне признания он причастился. Он сказал: «И на прошлой неделе тоже».

Я сказал, что сейчас он переживает свой «момент истины». Я подал ему копию гранок, чтобы он держал их перед камерой. А потом, без всякого обычного нашего адвокатского языка, я наклонился к нему и сказал: «Хорошо, сейчас я собираюсь это узнать. Ты читал эту книгу и то, что там сказано о Джимми, и то, что ты рассказал мне о том, что с ним случилось, это правда?» Фрэнк Ширан сказал: «Это правда». Я сказал: «И ты это подтверждаешь?» Он сказал: «Я подтверждаю все, что тут написано».

Я сразу же задал ему вопрос о том, каким был Джимми Хоффа, и это заставило его сказать, что Джимми «не… что я могу сказать… Он не… Приходится углубляться в вопросы, а один вопрос ведет за собой другой… Пусть книга скажет сама за себя». Я знал, что он не хотел углубляться в детали, особенно о Джимми Хоффа, однако о некоторых деталях не говорить было трудно.

К сожалению, аккумулятор камеры сел, я не сразу это понял и включил камеру в сеть. Кроме того, по его просьбе я устраивал его поудобнее или время от времени останавливал видеозапись и включал магнитофон. Тем не менее материал был записан обширный. При просмотре и прослушивании аудио- и видеозаписи ряд моментов раскрывают и самого человека, и некоторые его поступки, и процесс разговора.

Однажды он попросил меня обязательно указать в книге, что всякий раз, когда он был близок не с женой, а с другой женщиной, он жил один. Он сказал, все равно «книга не высокая литература… и не претендует на получение Пулитцеровской премии… Обязательно укажи, что я жил один».

Поглядев на обложку книги, он сказал:

– Думаю, название – отстой.

Я возразил:

– Но это первые слова, которые тебе сказал Джимми, не так ли?

– Да, – признал он и оставил эту тему.