«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца» - [111]

Одним из убийств, которое на меня вешали, было убийство Фреда Гавронски, которого застрелил Томми Баркер, предварительно избив, и это была самооборона. Чарли Аллен заявил, что убийство заказал я, потому что Гавронски пролил на меня вино. На перекрестном допросе Эмметт не оставил от Чарли Аллена камня на камне.

В перерыве я увидел, как агент Куинн Джон Тамм разговаривает с моей малолетней дочерью Конни. Я спросил прокурора: «Эй, Кортни, сколько у тебя на меня убийств?» Он ответил: «Два. А что?» Я сказал: «Если Тамм еще хоть раз заговорит с моей дочерью, у тебя будет три». Позже кто-то выпрыгнул из-за кустов и набросил на Тамма одеяло. Набросить на парня одеяло, – значит показать ему, насколько он уязвим. Это пугает парня, и когда тот сбрасывает одеяло, набросившего его и след простыл. Тамм пришел в суд и назвал меня «ублюдком». Я лишь улыбнулся.

После того как Эмметт вызвал своего последнего свидетеля защиты, я сказал:

– У тебя есть еще один свидетель.

– Кто? – спросил Эмметт.

– Фрэнсис, – сказал я.

– Какой Фрэнсис? – сказал Эмметт.

– Фрэнсис – я сам, – сказал я.

Я всегда верю в дачу свидетельских показаний, глядя присяжным прямо в глаза, особенно если прокуратура представляет из тебя парня, хлопнувшего человека за то, что он пролил на тебя вино. Можете вы себе представить, что они должны думать, когда ты смотришь им в глаза?

«Присяжные оправдали Ширана по всем пунктам обвинения», – гласил заголовок в «Филадельфия булэтин».

Моей большой проблемой была пара мелких правонарушений. У них был записан мой голос с «жучка» Чарли Аллена, когда тот работал в 326-м местном отделении.

У меня была проблема с компанией подъемных кранов. Менеджер уволил двоих моих профсоюзных активистов и не хотел вступать со мной в переговоры. Слушание жалобы приближалось, а я не хотел, чтобы менеджер компании появился на слушаниях. Они заявляли, что я сказал Чарли Аллену устроить парню взбучку. Аллен записал на пленку мои слова: «Сломай ему обе ноги. Я хочу его уложить. Я хочу, чтобы он отправился в больницу». После этой тайной записи фэбээровцы наложили на ногу парня фальшивый гипс и велели ему явиться на слушания на костылях. Федералы достали меня тогда на том суде в штате Делавэр.

ФБР также достало меня в этом штате за кражу динамита с «Медико Индастриз», пенсильванского производителя боеприпасов, тесно связанного с властями. Рассел был пассивным компаньоном в «Медико». Динамит предназначался для взрыва офиса компании, в которой работал парень с якобы сломанной ногой. Я получил в общей сложности четырнадцать лет.

Другой моей большой проблемой было то, что ФБР засекло регистрационный номер моего черного «Линкольна», который у меня был в Детройте, когда исчез Джимми. Федералы выяснили, что я купил машину у Юджина Боффы, руководившего фирмой, предоставлявшей транспортным компаниям водителей грузовиков и платившей им зарплату ниже установленной. Я заплатил за автомобиль ниже рыночной цены и не предоставил всех квитанций за свои ежемесячные наличные поступления. Они заявили, что я получил черный «Линкольн» как взятку, чтобы Боффа мог недоплачивать водителям и уволить некоторых людей. Они заявили, что годом раньше я получил от Боффы белый «Линкольн» по 200 долларов в неделю. У них была запись Чарли Аллена, где я говорил, что делил 200 долларов с Расселом и «к черту профсоюз». К тому времени с уходом Джимми все изменилось.

После этого осуждения я 15 ноября 1981 года сказал «Филадельфия инкуайрер», что «я единственный человек, который распят безукоризненно».

Агент Куинн Джон Тамм посмеялся последним, сказав репортеру, что у меня «до недавних пор было больше жизней, чем у кошки».

Мне было шестьдесят два года, и я получил восемнадцать и еще четырнадцать, всего тридцать два. У меня был тяжелый артрит, и казалось, я умру в тюрьме.

Сначала я отбывал федеральный срок. Правление Рейгана я провел гостем президента. Меня отправили в федеральную тюрьму в Сэндстоуне, штат Миннесота. Это у канадской границы, и там суровые ветра. Зимой, с учетом фактора охлаждающего действия ветра, до 20 градусов ниже нуля.

Часто посреди ночи меня вызывали в ФБР. Стукачей вызывают в это время, потому что думают, что все остальные спят. ФБР ждет тебя в отдельном здании, вдали от заключенных в тюрьме. Чтобы добраться из блока туда, где ждет ФБР, надо пройти четверть мили. Для тебя у них есть желтая веревка, чтобы держаться – чтобы ветер тебя не сбил. Ветер пронизывает холодом насквозь и здорового человека. Если у тебя артрит и ты идешь очень медленно, это испытание.

Мой старый армейский товарищ Диггси Мейерс клянется, что заработал артрит, потому что спал в окопах на Монте-Кассино, а я украл его одеяло. В тех окопах было полно дождевой воды, которая замерзала, и тебе приходилось пробивать верхний слой льда, чтобы попасть в траншею, чтобы укрыться от шрапнели. Думаю, там мы оба артрит и заработали. В тюрьме я продолжал все больше и больше горбиться, по мере того как артрит укоренялся в нижней части спины и спинном мозге. Я сел в тюрьму ростом 193 см, а вышел – 182 см. Говорить с ФБР, когда тебя вызывают, ты не обязан, но прийти обязан. Они сказали мне, что, если я начну сотрудничать, меня переведут поближе к дочерям, так что им будет не так трудно меня навещать. Я ношу кольцо на правой руке, со знаками зодиака каждой из моих четырех дочерей. Они говорили мне, что, если я буду сотрудничать, ключи от тюрьмы у меня в кармане, но я отворачивался и шел обратно к моему блоку по желтой веревке. На следующий день я звонил своему адвокату, чтобы официально заявить, что меня навещали федералы, чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений.