«Я слушаю, Лина…» - [41]

И он доверчиво заглянул в мои глаза. И вдруг напомнил Малыша. А, может быть, Даника. Какие они в сущности дети, мелькнула у меня мысль. И тут же пропала, заглушенная поцелуем моего бывшего возлюбленного. Которого я давным-давно не любила. И с которым сегодня ночью предала Малыша. Оправдывая себя и себя презирая.

Мне пришлось выдержать и это. Может быть, самый низкий поступок в моем последнем деле. Но я выдержала эту ночь. Я симулировала страсть. Я придумывала нежные прикосновения. И нетерпеливость. Я придумывала вздохи и пылкие слова. Я придумыавла горячее дыхание и бешеную скорость сердечных ударов.

Я просто симулировала любовь. Филипп был далеко не глуп. Он все прекрасно понял. Но нам от этого легче не стало.

Филипп меня отвез на машине. Ранним утром. На душе было пусто. К тому же я не выспалась. И весь мир мне представлялся сонным. Вялым. Ничтожным. Я гнала воспоминания минувшей ночи. Но они нагоняли меня. И до боли вонзались в совесть.

У моего дома Филипп резко притормозил машину.

– У тебя свет, Лина, – он удивленно кивнул на мои окна.

Я похолодела. Малыш включил свет. Почему? Он всегда помнил о нашем уговоре. Это слишком опасно. Что заставило его пренебречь всеми предосторожностями. Это не к добру.

– Свет? – как можно беззаботней переспросила я. – Да! Боже! Я, как всегда, рассеянна.

Филипп недоверчиво посмотрел мне в лицо.

– Никогда не замечал за тобой рассеянности. Ты всегда отличалась завидной собранностью.

Я как можно правдоподобнее улыбнулась. И прильнула губами к его губам.

– Единственный настоящий поцелуй за всю ночь. Ты передо мной словно все время оправдываешься.

Я устало откинулась на спинку сиденья.

– Прости меня, Филипп. Прости, – я искренне попросила у него прощения. За все. За мою ложь. За мою нелюбовь. И за предательство.

– Я так устала, Филипп. Если бы ты знал, как я устала. Все обязательно пройдет, Филипп. Ты поверь.

– Я верю, Лина, – он благодарно на меня посмотрел.

И больше ничего не сказав и не спросив, уехал.

Малыш не спал. В его комнате вызывающе горел свет. А он, положив руки за голову, уставился в потолок и бубнил себе под нос какую-то однотонную мелодию.

– Малыш! – виновато улыбнулась я. И дыхнула на него январским утренним холодом. – Почему ты не спишь, Малыш? И почему ты включил свет? Нам еще совсем немножко нужно подумать об осторожности.

Я прижала его к своей груди. Он не вырывался. Он сделал вид, что не заметил моей измены. А может быть, он, действительно, ее не заметил. Потому что был слишком молод для этого.

– Нужно собираться, Малыш, – и я взглянула на часы. – Уже совсем скоро мы уезжаем.

– Я уже собрался, Лина.

– Правда? – удивилась я. И только теперь заметила его сумку и гитару, прильнувшую к двери.

– А мне? Мне ты поможешь собраться, Малыш? – я вновь попыталась прижать его к себе. Но на этот раз он резко отстранился. И вскочил с постели. И закурил.

– Лина, – начал он медленно. – Послушай, Лина.

Неприятный холодок пробежал по моему телу.

– Я должен тебе сказать…

– Скажи… – резко перебила я его.

– В общем, я поеду один.

– Нет! – крикнула я. – Нет, нет, и нет!

– Да, – решительно ответил он. Глядя мне прямо в глаза.

И тут я поняла, что он решил окончательно. И ничто не сможет поколебать его решения.

Я вскочила с постели. И подбежала к нему.

– Малыш, Малыш, – я тормошила его за плечи. И пыталась заглянуть в его зеленые кошачьи глаза. Но на сей раз он отводил взгляд.

– Нет, Лина, – упрямо мотал он своей лохматой головой.

– Неужели из-за сегодняшней ночи, Малыш? Ты сошел с ума! Это такая чушь! Я тебе все объясню. Ведь все-все я делаю только ради тебя! И ради тебя я пошла на это. Сегодняшняя ночь не в счет, Малыш… – бессвязно лепетала я.

Он искренне удивился.

– Ты о чем, Лина?

Нет, он действительно не догадывался о моей измене. Он действительно был слишком молод для таких догадок.

Я беспомощно на него посмотрела.

– Тогда я не понимаю, Малыш.

– Лина, – он взял мою руку. – Послушай, Лина, так будет лучше. Поверь. Я не хочу губить твою репутацию. Я не хочу рушить твой устроенный благополучный мир. Я не хочу коверкать твою судьбу.

И он вновь отвел свой зеленый взгляд.

Я выдернула руку. И скривилась.

– Это ложь. Ты лжешь, Лиманов. Бесстыдно, нагло лжешь. Тут совсем другое. Меня не проведешь, Лиманов. Тут совсем другое.

Он махнул рукой.

– Как тебе будет угодно. Значит – совсем другое.

– Ну что, что?!

Он не отвечал. Только изредка затягивался глубоко сигаретой.

– Ну, тогда я отвечу. Я тебе уже не нужна. Просто не нужна!

– Лина, опомнись, – пытался он вяло защищаться. Но меня уже трудно было остановить. Я подурнела. Поглупела. Бешенство распирало мою грудь. Ненависть застилала глаза. Злость сдавливала горло.

– Ну, конечно! Конечно! Ты все получил! Я обеспечила тебе безопасность. Я достала для тебя паспорт. А теперь… Теперь тебе нужна свобода… Но не я… Конечно, зачем я? Со своей навязчивой полуматеринской любовью. От которой тебя уже тошнит! Фрейд оказался прав. Фрейд со своей идиотской теорией победил! Ты выжал из моей любви все что мог. И теперь выбрасываешь ее как использованную тряпку. Теперь тебя вновь ждут грязные подвалы. Пошлые словечки… И девочки… Молоденькие… Златокудрые… Развязные… С презрительным взглядом… Как эта… Эта…