Я сильная. Я справлюсь - [23]
– Знаешь, я сегодня, пожалуй, дома есть не буду, пойду в ресторане с друзьями посижу. – И уходит. И я остаюсь на кухне один на один с этой проклятой печенкой в этом проклятом молоке. Где-то в центре города гремит Евровидение, где-то мой муж с друзьями весело проводит время, а я сижу на кухне и старательно изображаю никому не нужную идеальную жену.
Ни в коем случае не хочу сказать, что в этой ситуации был кто-то виноват. Я слишком рано начала свою семейную жизнь. Я была ребенком и совершенно не понимала, как надо строить отношения с мужчинами. В результате он устроил свою семейную жизнь так, как было удобно ему. А удобно ему было следующим образом: у него была женщина для дома – для семьи, которая ждала его дома с горячим ужином. А параллельно у него еще были женщины для утех, для развлечений. Я это тоже далеко не сразу поняла. В первую брачную ночь, отстирывая с его рубашки помаду, выслушала историю о какой-то бабе какого-то Сереги, которую толкнули случайно, и она прямо губами попала прямо на его рубашку. И поверила в эту историю. Ну, бывает же такое, чтобы случайно губами на рубашку? Бывает. За этим объяснением последовали другие, тоже вполне правдоподобные. Ну или просто слова: «Не забивай себе голову, лучше поесть мне приготовь». А я была рада стараться. И только спустя много месяцев, случайно проезжая мимо дома, где жила его бывшая (как я тогда думала) женщина, обнаружила его машину, припаркованную у подъезда.
Это был настоящий шок. Все, чему я верила и чем жила, моментально рассыпалось в прах. Я вспомнила все удивительные истории, которые он мне рассказывал: и про Серегину бабу, которая случайно измазала помадой его рубашку, и про внезапные отъезды на сборы (непременно в ночи), и про возвращения в 6 утра, – и они начали обретать совершенно другой смысл. Но никаких отношений выяснять я не стала. Когда он пришел домой, просто сказала ему:
– Ты знаешь, если ты счастлив где-то в другом месте, если ты любишь кого-то другого, так тому и быть. А я пошла. Мне от тебя ничего не надо. До свидания. – Собрала свои пожитки и закрыла за собой дверь.
Я потом много размышляла о том, что же было не так в моем первом браке и почему наши отношения не сложились. Мы были очень разные. Он любил шансон и гульнуть как следует, а мне была нужна идеальная семья. Я говорила:
– Пойдем в театр? – А ему это было совсем не надо. Ему нравилась «Светка, Светочка, Светуля», а я не понимала, что нравится лично мне. При этом Вениамин был неплохой парень и отличный футболист. Он не просил меня сидеть дома во время Евровидения и замачивать ему печенку. Он, может быть, даже и рад был бы, если бы я тоже где-то тусовалась и была довольна жизнью. И пол каждый день мыть он меня не просил. И рубашки его от помады отстирывать безропотно. Это я сама так решила. Почему-то я была уверена, что настоящая любовь выглядит именно так. Отстирывать помаду. Не спать до шести утра, ждать его, выпившего, слушая, как он возвращается домой, как хлопает внизу дверь подъезда, как лифт гудит, поднимаясь все выше и выше. Доедет он до нашего этажа или остановится раньше? Я научилась определять это по звуку. Сейчас я уверена, что если бы изначально повела себя по-другому, то и отношение ко мне было бы другое. Он же сделал предложение именно мне, до меня жениться ни на ком не хотел. А это что-то да значит. Но «тараканы» в моей голове все разрушили. Я слишком хотела быть хорошей. Чересчур. А он был не против. Что он должен был еще делать? Думать за меня? Говорить: «Ни в коем случае не мой пол? Не жди меня, надев дорогое белье, до 6 утра? Не дари мне дорогие подарки?» Кто же добровольно от такого отказывается? Тем более что он был уверен – мне нравится такая жизнь.
А мне она нравилась? Знаете, был у меня однажды интересный разговор, который заставил о многом задуматься. У нас был сосед, известный футболист Сергей Ребров. И однажды, устав сидеть в одиночестве в пустой квартире, я зашла к Сергею, разговорилась с ним и, слово за слово, начала жаловаться на свою скучную жизнь.
– Я так мечтала, чтобы у меня была большая семья, большой дом, с лужайкой, по которой бы бегали собаки. Чтобы было много детей, и все время собирались шумные компании, и все бы веселились, шумели, и всем было бы хорошо. Такая итальянская семья, – сказала я.
– Я не очень понимаю, – ответил мне на это Ребров, – если ты мечтала об итальянской семье, зачем ты за белоруса замуж вышла?
И я поняла, что он абсолютно прав. Речь тут не шла о национальностях, скорее о стереотипах. Действительно, если я хотела шумную, веселую, большую семью, зачем же вышла замуж за человека, который совершенно был неприспособлен к этому? Который, при всем желании, не мог мне все это дать? Получилось, что мечтала я об одном, а сделала что-то совершенно другое.
Был и еще один момент, который сильно повлиял на нашу семейную жизнь. После рождения Алины моя мама решила, что переедет к нам и будет мне помогать с ребенком. Изначально она вообще была против того, чтобы я выходила замуж за Вениамина, но мне ее мнение было безразлично. Наоборот, я с энтузиазмом схватилась за возможность создать семью – это позволяло мне с чистой совестью съехать от мамы и уйти из-под ее контроля. Но не тут-то было. Мама сказала:
