Я сделал выбор (Записки курсанта школы милиции) - [23]

Что дальше было, я не знаю. Выбежав на улицу, я проклинал все на свете: и себя, и милицию, и эту профессорскую матрону.

С тех пор мы не виделись. И вот Лида у нас на вечере. Мне казалось, что я к ней не подойду: «Ведь это я ушел тогда не попрощавшись, не сказав ни слова. Но кто из нас виноват? Она — нет. Я — тоже нет. Так в чем же тогда дело?» — сердце искало путь для примирения.

Увидев меня, Лида, кажется, не шла по залу, а бежала. И если б можно было, то и я, наверное, побежал бы ей навстречу. Но кругом стояли люди.

— Лида! — успел сказать я ей, сжимая руку.

— Леша! — ответила она.

И все снова встало на свои места в наших отношениях. Мы танцевали, пели, смеялись. Я не напоминал о происшедшем в ее доме, не вспоминала об этом и она.

В конце вечера я познакомил Лиду с Анваром, ведь он ее тогда на концерте не видел.

— Анвар, мне Леша рассказывал о вас. Вы герой! Настоящий герой!

Анвар смутился.

— Лешка все выдумывает, — произнес он, смущаясь. Тут подошли Степан с Леной. Девушка, увидев меня, попыталась спрятаться за могучей фигурой Степана.

— Ты куда от Лешки прячешься? Или не узнаешь? — он осторожно взял ее за локоть. — Лешка теперь уже у нас сознательный и от старых знакомых не отказывается.

Мы с Леной рассмеялись, и она протянула мне свою руку.

— Здравствуй, Леша.

Подошли Вадим и Толик. Все поздравляли друг друга с Новым годом, желали счастья и успехов. «Как хорошо среди друзей, — подумал я. — Как хорошо для нас начинается этот год».

Глава шестнадцатая

Прошел январь, миновала короткая ташкентская зима. За окном накрапывает дождь, пасмурным февральским днем мы сидим в классе и готовимся к занятиям. Рядом со мной склонился и внимательно рассматривает книгу Степан. Полистав немного, он брезгливо отбросил ее в сторону.

— Еще такой ерунды не читал, — пробасил он и широко зевнул.

— Что тебя не устраивает, Степа?

— На, посмотри, — Степан протянул мне учебник, где на развороте была фотография молодого мужчины. А рядом его же фотография крупным планом, с вылезшими из орбит зрачками и широкой бороздой на шее.

— Медицина и милиция брезгливых не любят. Так что без этого нельзя.

— Да я не об этом. Меня удивляет одно: стоило ли на свете жить, чтобы так нарисоваться перед фотоаппаратом, — и он еще раз презрительно посмотрел на снимок.

— Торопишься ты, Степка, с выводами, — вмешался в разговор сидевший неподалеку Толик. — Это же маскировка под самоубийство. Не прочитал еще, а мутишь.

— А-а-а, вон в чем дело, — протянул Степан.

— Вот тебе и а-а-а, — передразнил его Толик.

Степан хотел что-то возразить, но умолк на полуслове под строгим взглядом помкомвзвода, который укоризненно посмотрел в нашу сторону.

Перелистав еще несколько страниц, я погрузился в чтение, но мысли о предстоящей встрече с Криворуком не давали покоя.

После того, как мы впервые встретились у меня дома, он стал приходить к нам каждую неделю. Мать сначала побаивалась его, старалась не оставлять нас наедине, все время копошилась в комнате, находя бесконечные дела, но потом привыкла и успокоилась. Говорили мы с Криворуком о разном. Больше говорил он, а я молчал, изредка отвечая на прямые вопросы. Видимо, у него была потребность высказаться.

— Интересно все построено у нас, — замечал он. — Смотрю и насмотреться не могу.

Увидев первоначально мой удивленный взгляд, он добродушно проговорил:

— А ты не удивляйся. Изголодался я по воле. Смотрю на все: и на людей, и на деревья, — и как будто вижу впервые.

В такие минуты я с интересом смотрел на его открытое и добродушное, светящееся радостью лицо, которое в один миг становилось совершенно иным, едва речь заходила о Семене.

— У них что-то нечисто, курсант, смылись они из Ташкента. И этот ходит пришибленный, — сказал Криворук о Семене. В этот день он ушел так и не высказав чего-то, что было у него на душе.

А как-то, придя в субботу, он, повеселев, сказал: «За работу, курсант, Король нашелся».

— Где? — удивился я.

— В Урта-Ауле, под Ташкентом свил себе гнездо. Так что можно с ним устроить встречу, но одному за это дело браться нельзя. Тут один парнишка сведущий нашелся, порассказал мне, что Король на золотишке подзалетел и к тому же вашего работничка порезал. Я-то давно разумел, что ты Королем интересуешься не зря.

Незачем было переубеждать Криворука, и я его в этот же вечер познакомил с капитаном Киреевым. Назавтра к вечеру назначили выезд в Урта-Аул. Мирный разрешил Кирееву взять меня и Степана. На операцию вместе с нами должен был поехать и Криворук. Киреев поверил ему, когда я рассказал всю историю, которая связывала Криворука с братьями Махмудовыми и Семкой.

— Васютин, говоришь? — вдруг переспросил он, когда я упомянул фамилию следователя. — Был такой работничек. Черт ему дядька. Но слава богу, сняли за очковтирательство. А дело это, пожалуй, снова придется поднять и пересмотреть. Только бы взять Короля, — высказал он свое заветное желание вслух. — Да, Короля, — повторил он, — тогда можно и вашего завскладом. А пока пусть им займутся другие и найдут ту самую жилку, о которой говорил Криворук, — и капитан тут же позвонил кому-то.

Вспоминая все это, я думал о том, чтобы не подвел нас Криворук и пришел завтра к назначенному месту. Вот только плохо, что дождь льет и льет. Ведь придется сидеть в засаде. А может быть, развеется, — и я через плечо Степана посмотрел в окно.