Я, Роми Шнайдер. Дневник - [11]

12 июля 1953 года

Ну наконец-то! 12 июля 1953 года. Эту дату надо запомнить: сегодня я покидаю школу. С «малым аттестатом зрелости», как здесь говорят. С Рождества почти ничего не записывала. Но теперь, когда с этой гнусной школой покончено, у меня будет больше времени, наверняка.

Оценки у меня хорошие!

А сейчас я жду господина Лигля. Он меня заберёт и отвезёт на машине в Берхтесгаден. Почти все девочки уже уехали со своими родителями.

Господин Лигль уже должен подъехать. Выйду и посмотрю, а в Берхтесгадене напишу дальше. Я рада ужасно!

1953-1955 Мой дневник: Я СНИМАЮСЬ!

«Когда вновь расцветает белая сирень» — «Фейерверк» — «Юность королевы» — «Гроссмейстеры Тевтонского ордена» — «Последний человек» — «Зисси»

15 июля 1953 года, уже через три дня после окончания школы, Роми едет в Мюнхен, на киностудию. Так решила Магда Шнайдер. Вскоре начнутся съёмки фильма «Когда вновь расцветает белая сирень». Кинопробы Роми настолько удались, что она получила роль дочери героини Магды Шнайдер. Вот так уже в четырнадцать лет Роми вошла в киноиндустрию, и вошла успешно: за «Сиренью» последовали «Фейерверк» с Лили Пальмер, «Юность королевы» и «Гроссмейстеры». В этих фильмах, снятых в 1954 году, Роми вновь снималась вместе со своей матерью, а в «Последнем человеке» - с Хансом Альберсом.

Роми окончательно решает стать актрисой.

Режиссёр Эрнст Маришка экранизирует в 1955 году романтическую историю Елизаветы Баварской (её называют Зисси), ставшей императрицей Австрии. Роми исполняет главную роль, в роли императора Франца-Иосифа — Карлхайнц Бём. Фильм «Зисси» имеет большой кассовый успех.

Роми продолжает вести дневник, начатый в интернате. Она пишет о съемках, об отелях, о радостях и невзгодах на студии, о своих партнёрах по фильмам и об отношениях с ними. И о том, что значит для неё работа в кино, чему она обучается, как входит в образ.

15 июля 1953 года

Скажу честно: у меня есть чутьё. Сижу сейчас в вагоне-ресторане и еду в Мюнхен. Я вся в голубом, всё — мамино: пальто, перчатки и туфли на высоком каблуке (к счастью, они оказались мне как раз). А слева в углу сидит молодой человек, он выглядит как мой папа в молодости. Чёрные глаза, чёрные волосы. Наверняка он дал мне не меньше семнадцати лет. Иначе он бы так на меня не пялился. Посмотреть на него в упор я не могу: сразу покраснею. Здорово, что я пишу. Это производит хорошее впечатление.

Что думает обо мне официант? Знал бы он, что у меня в сумке всего пять марок, да и те я сейчас тут промотаю! Надеюсь, мама будет меня встречать. Иначе я пропала.

Да, я же ещё не записала, как это получилось, что я вот так вдруг еду в Мюнхен. А вышло вот что: вчера вечером мы сидели дома в Берхтесгадене, в охотничьей комнате, и играли в карты. Зазвонил телефон. Вольфи подошёл к письменному столу и взял трубку. Звонила мама. Вольфи положил трубку рядом с аппаратом, вернулся, уютно устроился в кресле и только потом, когда мы уже умирали от любопытства, сказал:

— Иди, Роми, это тебя.

Я взяла трубку — и дальше всё так завертелось! «Собирай быстро чемодан и принарядись хорошенько. И завтра выезжай утренним поездом в Мюнхен».

До сих пор не знаю, что меня там ждёт.

Вот теперь сижу в поезде и всё ещё удивляюсь, что мне всё это удалось.

Официант на меня уставился. Понятно: надо расплачиваться. Мы уже прибываем в Мюнхен.

16 июля 1953 года

Если бы я могла так высоко прыгать, то точно подскочила бы до потолка от радости! Я снимаюсь, я буду сниматься, — если всё получится.

Вот это был день так день!

Сижу в нашей комнате — ах! Что значит «комната»! Это называется «апартаменты», я читала — в отеле «Баварский двор», в Мюнхене. Тут всё так чудесно устроено. Возле двери — кнопка. Нажмёшь — сразу же появляется горничная, или кельнер, или что я пожелаю.

Я сама себе не верю. Не знаю, что бы мне заказать. Может, лимонный сок? Утром я попросила маму, чтобы она позвонила кельнеру и показала, как всё это делается.

Ну хорошо, по порядку. Поезд подкатил к вокзалу. Тот молодой человек, что похож на папу, встал у дверей рядом со мной, как будто случайно. Когда поезд остановился, этот парень спрыгнул сам и помог мне сойти. Было даже немножко неловко, хотя и очень мило с его стороны.

Пока я размышляла, что я должна сказать и как лучше его поблагодарить, ко мне подошла мама. Я уронила чемодан и бросилась к ней, а когда обернулась, тот молодой человек уже исчез. Может, он мамы испугался?

Вот бы он теперь меня увидел!

Мы взяли такси. Мне нравится ездить в такси. А больше всего — в совсем старых. Я тогда всё время представляю себе, кто тут только не ездил до меня за долгие годы. Вдруг — Макс Шмерлинг? Или Ханс Альберс? Когда он ещё снимался вместе с Марлен Дитрих.

Мама оглядела меня сверху донизу и улыбнулась:

— Хорошо выглядишь!

— Пожалуйста, мама, — сказала я, — не томи, рассказывай. Чего ради я должна была посреди недели мчаться в Мюнхен? Ты, может, выиграла в лотерею? Или что?

Наверно, я слишком разнервничалась. Мама подумала, что лучше бы меня сначала как-то успокоить, а уж потом объяснять, что случилось.

Я была как натянутая тетива. Да что там — тетива! Как... как... высоковольтная линия. «Осторожно, опасно для жизни!» Примерно так. По маме было видно, что случилось что-то невероятное.