Я расскажу вам, как погиб… - [21]

Тем временем Гастингс направился к дому, а Филипп, видимо, заметив мой светлый пиджак, приблизился к скамейке.

— Простите, я все жду профессора Спарроу. Вы не видели его?

— Нет, не видел. — Я опустил глаза.

— Ничего не понимаю… Куда он пропал?

— Может, гуляет по парку, — ответил я и тут увидел Сару. Она быстро прошла мимо нас и исчезла в дверях холла. Филипп посмотрел на часы, а я вслушивался в отзвук ее шагов по каменной лестнице.

— Уже почти десять, — удивленно воскликнул он. — Профессор Гастингс говорил со мной гораздо дольше, чем я думал.

Понизив голос, он доверительно сообщил:

— Он всех по очереди уговаривает поехать с ним в Америку. Меня, конечно, в последнюю очередь. Он предлагает большое будущее.

Дэвис замолчал.

— Я, очевидно, мог бы стать очень богатым, если бы то, о чем он говорил, сбылось… Деньги — это ужасно, — внезапно сказал он. — Но иногда они так нужны! — Филипп встал. — Наверное, я разминулся с профессором. Пойду постучусь к нему. К тому же Малахия сейчас спустит собак.

Я смотрел ему вслед и думал: почему такой молодой симпатичный человек так нервничает? Может, натиск американца? Или миражи богатства? А может, телефонный звонок из Лондона?

У каждого свои проблемы, заключил я в конце концов и, решив, что эта мысль потрясающе верна, тоже направился к дому. Но и здесь я опять столкнулся с Гастингсом.

— Уже десять, — я поднес к его глазам руку с часами. — Скоро Малахия спустит собак.

— О да, действительно. Но я ищу Спарроу. Его нигде нет. Ни у себя, ни у Драммонда. А, вот он! — торжественно воскликнул американец и бросился навстречу медленно приближающемуся профессору. — Я с вами еще не договорился. — Спарроу вздрогнул. — Понимаете, будущий международный конгресс… Мне нужно обсудить с вами несколько вопросов.

— Да, — Спарроу рассеянно потер лоб, — мне тоже нужно с вами поговорить. Вы не могли бы зайти ко мне, скажем, через полчаса. Я еще должен помассировать руку жене.

— Да, понимаю, — оптимизм профессора вызывал трогательное умиление. — Сейчас десять минут одиннадцатого. Значит, без двадцати одиннадцать. Да?

— Да, да. Я буду вас ждать.

Я сел на каменную ступеньку и закурил. Подул свежий ветерок. Я увидел приближающуюся сгорбленную фигуру человека. Рядом следовали две тени. Собаки.

— Малахия, — тихо сказал я. Собаки молниеносно бросились вперед, но резкий свист осадил их. Старик подошел, держа в зубах свою вечную трубку.

— Какая прекрасная ночь. И какая ясная.

«О, Господи», — подумал я.

— Да, Малахия. Мы собираемся завтра с Яном выбраться на рыбалку.

— О, я поехал бы с вами!

— Когда же ты спишь? Ночью с собаками, днем в саду…

— Да ночью и сплю. Вот тут, на ступеньках. А они сами по себе. Ну и днем, после обеда. Старики ведь мало спят. И потом я спокоен за Яна. Здесь собаки. А в доме некого опасаться.

Я поднялся со ступенек:

— Ну, до завтра.

— Да, спокойной ночи, мистер Алекс.

Старик сел на пороге и добавил:

— Запру позже. Один ключ у меня здесь, другой за дверью, на гвоздике.

— Спокойной ночи.

Я вошел в холл и быстро направился к кабинету Яна.

7 «Не мог он защищаться, убежать не мог…»

Я постучал в дверь. Ответа не было. Я постучал снова. Ответа не было. Я нажал на ручку, дверь бесшумно открылась, и я понял, что стучать было бесполезно: дверь была обита толстой тканью.

— Прости, но я уже давно стучу.

— А, входи, входи. Я думал, это Сара. Она только что была здесь. Она явно устала после лондонского сезона, потому что тоже стучалась. Прости, я забыл предупредить тебя, что в эту комнату не стучатся.

Ян встал из-за большого, заваленного бумагами стола и приложил тяжелое мраморное пресс-папье к листу, на котором я увидел столбцы непонятных знаков.

— О, Господи, что это за иероглифы?

— Я мог бы объяснить все это простыми словами, не используя эти знаки, но вряд ли бы ты понял.

Ян достал из кармана ключ и открыл дверь в стене напротив.

— Это наша лаборатория. А это, — он зажег свет, — наше основное оборудование.

Мы находились в большой белой комнате с закрытыми окнами. Здесь стояло несколько столов и стеклянных шкафов с химической посудой и реактивами. На стене висела черная таблица с разноцветными лампочками. Отходящие от них провода частично уходили в стену, частично соединялись со столами.

— Значит, так выглядит современная алхимия, — вздохнул я.

— Ну, во все времена ищут философский камень. А теперь посмотри сюда, — Ян с гордостью указал на один из шкафов. На нем были нарисованы череп и кости. Под ними горели красные, как кровь, написанные готическим шрифтом слова: «Осторожно, смерть!». В шкафу ровно, как часовые на посту, стояли удочки. На внутренней стороне дверцы были расставлены колбы с искусственными мухами и крючками, от самых крохотных до огромных трезубцев.

— Вот это да! — я покачал головой. — Ты уже решил, когда мы выходим?

— Думаю, в семь, если не проспишь.

— Ни за что! Но на всякий случай разбуди меня.

— Договорились, — Ян закрыл шкаф. — Мне еще нужно проверить крючки, натянуть лески, чтобы уже все было готово. А теперь работать, работать.

— Я тоже немного поработаю. Мне кажется, что мое последнее архигениальное произведение родится здесь, под твоей крышей.