– Это почему же? – встрял я.
– Сложные, смещенные переломы с осколками, – коротко ответил доктор, не глядя на меня.
По его лицу было видно, что он не одобрял увлечение Ольги Владимировны оккультными личностями.
– Молитва отца Георгия исцеляет не только душу, но и тело, – Лохтина отпила вина из бокала, посмотрела на меня влюбленными глазами.
Я поежился. Рядом сидит муж с ножом в руках, пилит бифштекс. Надо уезжать из этого дома. И поскорее.
– Тут обедней не поможешь, – покачал головой доктор. – Осколки молитвой правильно не сложатся. Девушка будет расти, а кости…
Калмейер махнул рукой, снял заложенную за воротник салфетку. Бросил ее на стол.
– Божья молитва может все, – уверенно произнес я, поворачиваясь к Лохтиной. – Лист бумаги нужон, да карандаш.
Все с любопытством уставились на меня.
– Позвольте узнать, зачем? – поинтересовался Владимир Михайлович тоже снимая салфетку.
– Займемся инженерным делом.
– Вот как? – Лохтин смотрел на меня с изумлением. – Какие науки вы изучали, в каких университетах?
Похоже, надвигается сеанс публичной порки.
– Владимир, я прошу тебя! – попыталась сгладить хозяйка дома, позвонила в звонок. Горничная принесла мне лист бумаги, карандаш. Я отставил тарелку прочь, сложил руки.
– Господи, прости нас грешных… – дальше я молился молча, попутно вспоминая аппарат Илизарова. Мать хирург не раз меня брала к себе в отделение. Насмотрелся.
Закончив молитву, я под удивленными взглядами присутствующих нарисовал кольца, спицы, винты. В принципе аппарат очень простой, ничего сложного в нем не было.
– Вот это, значица, спицы, – я ткнул карандашом в лист. – Они вводятся в кость дрелью выше и ниже перелома. Найдется у вас тонкое сверло?
Калмейер открыл рот, закрыл.
– Ну ежели не найдете, вон, инжинерОв попросите, – я кивнул на обалдевшего Лохтина, – они сделают.
– И что же дальше? – заинтересовался доктор.
– Спицы вводятся крест-накрест. После чего крепятся к кольцам. Закручивая или откручивая винты на кольцах можно смещать осколки да складывать их по нужному. Сложили да оставили сращиваться.
За столом повисло молчание. Доктор и статский советник осмысливали мою речь, Лохтина смотрела влюбленным взглядом.
– И где вы такое видели, позволю себе спросить?
– Само в голову пришло. Но спробовать надо. Сдается, что так можно кость сжимать или растягивать. Медленно. Месяцев за несколько нарастить кость. Или уплотнить.
– Спицы занесут заразу, – сообразил Калмейер.
– А ентот ваш, как его, нож, которым режете, не заносит?
– Его стерилизуют! На пару или спиртом!
– Вот и протрите спицы спиртом, – пожал плечами я.
– А что, Артур Борисович, – очнулся Лохтин, – это как стальными тяжами ветхое строение подкрепляют. Может сработать, берусь сделать прототип в наших мастерских.
– Неужели это, – доктор взял лист в руки, – было дадено вам… э-э… в откровении свыше?!?
– Ну не снизу же, – я поковырялся в зубах, чувствуя себя Шариковым за столом у Филипп Филипповича Преображенского.
«Желаю, чтобы все!». Водки что ли выпить? На душе стало тоскливо, я опять вспомнил родителей, свою прежнюю жизнь. До изобретения пенициллина еще тридцать с лишним лет, можно легко загнуться от любой заразы. Впереди две мировые бойни, тоже то еще приключение, не говоря уж о революции и гражданской войне. Предопределена ли история или ее можно изменить? Вот главный вопрос, на который мне предстоит ответить.
* * *
После обеда дом всполошился – звонили из Царского Села.
– Григорий Ефимович, вам телефонируют! – ко мне в комнату ворвалась Лохтина.
А я только собрался разобраться с письмами Распутина… Пришлось идти к специальной подставке в гостинной, крутить ручку.
– Слушаю – я вслушался в хрип и скрип в трубке. Слышимость оставляла желать лучшего.
– Это Танеев у аппарата. Начальник собственной его императорского величества канцелярии – официальным голосом на том конце провода произнес мужской голос – Господин Распутин?
– Да, слушаю.
– Ваш завтрашний визит в Зимний Дворец одобрен. Петр Аркадьевич будет ждать вас в полдень.
– Благодарю, – на автомате ответил я и спохватился. – Ало, ало!
Но в Царском Селе уже повесили трубку.
– Отче, что вам сообщили?
В дверях гостиной меня караулила Лохтина.
– Завтра меня в полдень ждет Столыпин.
– Так это же замечательно! – Ольга Владимировна всплеснула руками. – Разве не этого вы хотели?
– Я хотел??
Распутин. Распутин да, хотел. Первый его визит в Царское Село произвел на Николая с семьей такое впечатление, что он попросил «старца» заглянуть и к Столыпину, помолиться над его больной дочкой. Вот, значит, что мне завтра предстоит!
