Я раб у собственной свободы… - [32]

* * *

Вся горечь мыслей Парменида

с его бедой семейной вяжется:

«Весной почти любая гнида

нам дивной бабочкою кажется».

* * *

Наставник мудрых Кришнапутра

людей учил, чтоб жить помочь:

«Не спи, когда настало утро,

ложись, когда наступит ночь».

* * *

Повесой римским был Петроний,

но ярких мыслей лил напиток:

«Кто слишком плачет об уроне,

тому не светит и прибыток».

* * *

Хранил в сужденьях постоянство

ученый перс Абу Мазьян,

он утверждал, что христианство

явилось в мир от обезьян.

* * *

Учил святой Пантелеймон,

что если будешь суетиться,

то вмиг рогатый охламон

тебя скогтит, как рыбу – птица.

* * *

Был очень добрым рав Леви,

а изъяснялся крайне скупо:

«Когда горит пожар любви,

его гасить – и грех, и глупо».

* * *

Узнал рав Зак, пойдя к врачу,

что в нем беда засела прочно;

«Конечно, к Богу я хочу, —

подумал рав, – но не досрочно».

* * *

Был цадик Залман эрудит,

его слова – мой гордый вымпел,

он говорил: «Кому вредит,

если еврей немного выпил?»

* * *

А старец Мойше был зануда,

бубнил – как соль на раны сыпал,

но врач терпел его, покуда

со стула в обморок не выпал.

* * *

Учил мой предок Авраам:

«Пока здоров – греши и кайся,

а влипнешь в лапы докторам —

терпи, молчи, не трепыхайся».

* * *

Любил философ Сулейман

сказать изысканно и сочно:

«Когда вчистую пуст карман,

то шевелиться надо срочно».

* * *

Философ Лунц был так отзывчив —

для всех был ужин и ночлег,

и так отменно переимчив,

что думал мыслями коллег.

* * *

Патриций Ромул был герой,

оплот незыблемости строя,

его так мучил геморрой,

что он сидел в Сенате стоя.

* * *

Сказал однажды Йонатан,

гуляка, враль и полуночник:

«Имей затык на свой фонтан

и береги его источник».

* * *

Седой мудрец Авталион

был автор мысли очень точной:

«Умело сваренный бульон —

залог семейной жизни прочной».

* * *

Рассеян был философ Критий,

и был постигнут он бедой:

купая дочь свою в корыте,

ее он выплеснул с водой.

* * *

Мудрейший грек Аполлодор

сказал в ответ на речь софиста:

«Излить полезно чушь и вздор,

яснеет ум, когда в нем чисто».

* * *

Большой мыслитель Феофил

при виде кладбищ волновался:

он был, бедняга, некрофил,

но сам себе не сознавался.

* * *

Пася орущих малолеток,

друзьям печалился Федон:

«Зачем, куда мне столько деток?

Хоть изобрел бы кто гондон!»

* * *

А римсий консул Доминик

с одними шлюхами общался —

он был известен кражей книг

и никуда не приглашался.

* * *

Воспел философ Каллимах

азы мыслительной науки:

«Чрезмерный умственный замах

родит обычно только пуки».

* * *

На ухо юному соседу

шепнул однажды врач Фаллопий,

что в философскую беседу

не стоит лезть от зуда в жопе.

* * *

Сказал купцу поэт Гораций —

тот уплывал за пять морей:

«Тебе для тонких махинаций

не грек был нужен, а еврей».

* * *

Лорд Нельсон гулял по курорту,

шепча: «Меня, Боже, прости,

но девки по правому борту

сигналят налево грести!»

* * *

«Увы, – промолвил Марк Аврелий,

перед любовным стоя ложем, —

на что способны мы в апреле,

то в ноябре уже не можем».

* * *

Пророк Нехемия когда-то

свел утешительный баланс:

«Начало бед – рожденья дата,

а дата смерти – новый шанс».

Послесловие к гарикам предпоследним

* * *

Когда-то мысли вились густо,

но тихо кончилось кино,

и в голове не просто пусто,

но глухо, мутно и темно.

* * *

С Талмудом понаслышке я знаком

и выяснил из устного источника:

еврейке после ночи с мясником —

нельзя ложиться утром под молочника.

* * *

Хотя еще смотрю на мир со сцены,

хотя почти свободен от невзгод,

но возраста невидимые стены

растут вокруг меня из года в год.

* * *

Об угол биться не любя,

углов я не боюсь,

я об углы внутри себя

гораздо чаще бьюсь.

* * *

Странная всегда варилась каша

всюду, где добру сперва везло:

близилась вот-вот победа наша,

но торжествовало – снова зло.

* * *

Придя из темноты, уйду во мрак,

евреями набит житейский поезд;

дурак еврейский – больше, чем дурак,

поскольку энергичен и напорист.

* * *

В каждом зале я публики ради

чуть меняю стихи и репризы,

потому что бывалые бляди

утоляют любые капризы.

* * *

Живу я праведно и кротко,

но с удовольствием гляжу,

как пышнотелая красотка

в кино снимает неглижу.

* * *

Почти каждый вечер томлюсь я и таю,

душой полыхаю и сердцем горю;

какую херню я при этом читаю,

какую хуйню я при этом смотрю!

* * *

Теперь я часто думаю о Боге,

о пламени загробного огня,

и вижу, подводя свои итоги,

как сильно подвели они меня.

* * *

Хотя врачи с их чудесами

вполне достойны уважения,

во мне болезни чахнут сами

от моего пренебрежения.

* * *

Уже который год подряд

живу я тускло, вяло, бледно,

и я б охотно принял яд,

но для здоровья это вредно.

* * *

Увы, челнок мой одинокий

уплыть не в силах далеко:

хотя старик уже глубокий,

а мыслю я неглубоко.

* * *

Я крепко в этой жизни уповал

на случай, на себя и на авось,

поэтому ни разу наповал

еще меня свалить не удалось.

* * *

Угрюмой страсти не тая,

полна жестокого томления,

давно спилась душа моя

и к ночи жаждет утоления.

* * *

Думаю во дни утрат и бедствий,

как жесток житейский колизей,

лишь растет за время путешествий

список одноразовых друзей.

* * *

Мучась недоверием к уму

или потому, что духом нищи, —

люди ищут Бога. Но Ему

ближе те, которые не ищут.

* * *

Видит Бог – не до дна высыхают

соки жизни в дедах и папашах,

и желания в нас полыхают,

охуев от возможностей наших.

* * *

Было в долгой жизни много дней,

разного приятства не лишенных,