Я – пророк без Отечества. Личный дневник телепата Сталина - [5]
Возвращаясь в штаб, я подумал, что давеча сгоряча назвал мою силу проклятой. А не кокетство ли это?
Что я значу без моих способностей? Да, я не просил Создателя наделить меня странными, подчас пугающими талантами, но смирись уж, Велвеле. И кем же ты станешь, когда вдруг лишишься силы? Одним из мириада созданий, копошащихся в варшавском муравейнике?
Помню, однажды в деревне я перевернул старую, полуистлевшую колоду, а под ней кишели мураши. Они бегали, суетились, таскали яйца. Я тогда еще подумал, что это здорово похоже на городскую сутолоку.
Так как, Велвеле, готов ли ты стать в строй безвестных и безымянных граждан, стать интегральной единицей «народных масс»? Пока сила с тобой, Велвеле, ты – единственный на свете.
Дальнейшие дневниковые записи, вплоть до середины 1925 года, практически отсутствуют, сводясь к разрозненным подсчетам, иногда с короткими, энергичными комментариями («жадюга», «ворюга», «каналья»). Видимо, в адрес импресарио[11].
4 августа 1925 года, Лодзь
С весны не мог найти свой дневник. Думал уже, что потерял, как он вдруг нашелся в одном из чемоданов, в кармашке на крышке.
Перечитал свои записи, испытывая снисхождение к тогдашнему себе, юному, непутевому, горячему.
Теперешний я – взрослый, солидный и опытный. Двадцать шесть лет скоро, не абы как.
Отец, правда, по-прежнему, как в детстве, зовет меня мишугенером[12], считая совершенно непрактичным и житейски несостоятельным. И у меня есть подозрения, что Леон склонен соглашаться с моим папашей – уж сколько раз мой импресарио дурил меня, присваивая себе куда больше, чем полагалось по уговору.
Правда, я никогда с ним не ругался из-за денег, поскольку корысть была его натурой. Кобак спал и видел деньги. Просыпался и думал только о деньгах. Говорил о них – и делал деньги, добывал их неведомыми, но законными путями.
Да и что толку ругаться? Попробуйте убедить горького пьяницу не пить! Да и куда я без Леона?
Что-то в нем было мне неприятно, что-то отталкивало, но Кобак обеспечивал мне хорошие заработки.
Конечно, по-всякому бывало. Тут как на море – то прилив, то отлив. Однажды два дня не ел, пришлось часы, подаренные Пилсудским, продать. А потом опять накатило – гастроли, аншлаги… Сил хватало на два выступления в день.
Самое интересное, что Леон не верил в телепатию, считая меня обычным шарлатаном, только что везучим. На первых порах я пытался Кобака переубедить, читая его мысли, но мой импресарио раз за разом «убеждался» в моем везении, и только.
«Молодец! – говорил он, когда я находил спрятанную им безделушку. – Тебе опять везет!»
Ну, что ты скажешь…
5 августа
Проснулся поздно и очень удивился, обнаружив рядом с собой хорошенькую девушку. Она тихонько посапывала, совершенно по-дитячьи, волосы цвета соломы были разбросаны по подушке, а одеяло открывало груди, похожие на опрокинутые чаши. Соски напоминали спелые малинки.
Я с трудом вспомнил, как ее звать: Беата. Она сама подошла ко мне вчера вечером, после выступления.
Я был рассеян, усталость давала себя знать, а Беата реяла вокруг, восторженно щебеча, шелестя кружевами и обволакивая запахом духов.
Мы вместе поужинали, прогулялись… и проснулись в моей постели.
Помнится, я лежал, смотрел на девушку и думал о том, что в мою жизнь пришло многое, а вот любви я так и не встретил.
Вот Беата – она милая, и фигурка у нее точеная, но я ничего к ней, кроме обычного влечения, не испытываю. Страсть – это прекрасно, но недостаточно.
Нужно, чтобы к девушке потянулась не только плоть, но и душа.
Вот только пока моя душа молчит – я ни разу в жизни не почувствовал, как говорят французы, «сердечного укола». Знать, не встретил ту самую, единственную.
6 августа
Напророчил будто! Поделившись с дневником своими печалями в обед, ближе к вечеру я встретил ЕЁ.
Мы с Леоном зашли в ресторан на Огродовой, сели за свободный столик, а ОНА находилась неподалеку – тянула из бокала шипучку и о чем-то болтала с родителями.
Поразительно, но я не сразу заметил эту девушку – был занят разговором с Леоном. Да каким там разговором…
Я вежливо ругался с моим импресарио. Он сказал, что, если бы не моя примечательная внешность, можно было бы сыскать двойника. Пусть бы, дескать, дурил зрителей в одном городе, а мы бы в другом…
Прибыль сразу вырастет – расширение дела!
Я возмутился – никого я, мол, не обманываю, все по правде, и я ни за что не позволю какому-то пройдохе позорить мое имя, пусть даже и за деньги.
«Нельзя же, – говорил я Леону, – все мерить на злотые! Есть же музыка, хоть я и ни черта в ней не смыслю, есть прекрасные картины, природа вокруг, девушки! А у тебя одни деньги на уме!»
Я отвернулся, хмуря брови и морщась, словно продолжая бесполезный спор. Именно тогда я и увидел Лею Гойзман.
Вернее, сперва я почувствовал ее интерес ко мне – это было как легкое, ласковое дуновение, будоражащее и греющее кровь.
Лея была очень мила и нежна, лебединая шея гордо несла изящную головку. Припухшие губки слегка улыбались, но большие черные глаза выражали куда больше чувств.
Было просто удивительно, как у ее отца, коренастого и нескладного, да у ее матери-простушки могла родиться такая прелесть.
Знаменитый советский телепат, деятельность которого в нашей стране пала на военные и послевоенные годы. Вольф Григорьевич Мессинг рассказывает в этой книге о своей жизни и и своих необыкновенных способностях, природу которых он не понимал сам.
Феномен Вольфа Мессинга, знаменитого парапсихолога и телепата, стоит в ряду примеров экстрасенсорных способностей, не разгаданных до сих пор. Он предсказал начало Великой Отечественной войны, когда мир и дружба с Германией казались прочными и небызлемыми; предвидел окончание Второй Мировой, когда фашисты стояли на Волге, а сам Мессинг находился в эвакуации в Сибири. Он поражал прозрениями друзей и просто случайных людей, называя время и место тех или иных происшешествий. Да и в жизни самого Мессинга было немало событий, происшедших точно по его предсказанию, — это касалось и удачных поворотов судьбы, и болезней, и даже его ухода из жизни.
СЕНСАЦИЯ!Первое издание секретных протоколов исследования «феномена Вольфа Мессинга» в Институте Мозга и спецлаборатории НКВД, а также личных записей великого экстрасенса, пытавшегося разгадать тайну своего невероятного дара.Хотя публичные выступления Мессинга были разрешены в СССР, а к его предсказаниям прислушивались Берия и сам Сталин, научный официоз отказывался признать сверхъестественные способности «личного телепата Вождя». Более того, его не раз пытались представить «ловким фокусником», а то и вовсе «шарлатаном».Поэтому Вольф Григорьевич, который признавался, что и сам до конца не понимает природу своего пророческого дара, с таким энтузиазмом принял предложение Института Мозга изучить его сознание, экстрасенсорные способности и талант прорицателя.
«О, ты прекрасная, возлюбленная моя, ты прекрасна!» — этими словами из библейской «Песни Песней» Вольф Мессинг начал свое первое письмо к обожаемой невесте.Аида Мессинг-Рапопорт стала для великого экстрасенса не просто супругой и ассистенткой, но «ангелом-хранителем», главной советчицей и исповедницей, единственным близким человеком, с которым Мессинг делился всем.Только наедине с женой Мессинг мог быть самим собой — не «магом», «пророком» и «сверхчеловеком», каким видела его публика, но любящим мужем, нежным, трогательно-заботливым, готовым носить свою обожаемую жену на руках.Только в письмах к любимой он был абсолютно откровенен, шла ли речь о его сверхъестественных способностях и магии его мозга или об их личной жизни.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.