Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика - [42]

Такое же подавляющее превосходство в силах было перед фронтом каждой нашей дивизии. И, несмотря на это, фронт обороны прочно удерживался. 99-я дивизия, оборонявшая Перемышленский укрепленный район, отражала в день по нескольку атак. Только во второй половине дня 24 июня противнику ценой больших потерь удалось вклиниться в оборону 97-й дивизии. На помощь ей была брошена 159-я стрелковая дивизия, не успевшая еще закончить формирование. Однако ее контратака была безуспешной. Противнику удалось вклиниться в направлении на Немиров.

Таким образом, в день моего прибытия 24 июня 6-я армия уже находилась в тяжелом положении. На правом фланге ее обходила танковая армия Клейста, в центре, в направлении на Немиров, глубоко вклинился 49-й немецкий корпус.

И в это время штаб армии получил приказ наркома обороны, чтобы 5-й и 6-й армиям совместными действиями окружить и уничтожить противостоящего врага и к исходу 24 июня овладеть городом Люблин на территории Польши. Это означало: пятнадцатью слабыми дивизиями в штатах мирного времени остановить сорок три пехотных, пять танковых и четыре моторизованных немецких дивизии и продвинуться в Польшу на глубину до 150 км. И все это по приказу надо было сделать за два дня.

Это было бы смешно, если бы не было так трагично! У нас не хватало сил для обороны, а нам приказывали наступать и громить врага в десять раз сильнейшего. Этот приказ свидетельствовал только о том, что нарком обороны и начальник Генштаба не имели никакого представления о действительном положении дел на фронте.

Командующий фронтом Кирпонос немного подправил нелепую директиву, приказав разгромить вклинившегося в оборону противника и восстановить положение. С этой целью и подготовлялся фронтом контрудар мехкорпусов по району Броды — Ровно — Дубно — Луцк — Радехов. Командующий 6-й армией с этой же целью в направлении на Немиров вводил 4-й мехкорпус. Однако атака 4-го мехкорпуса не удалась. Он завяз в болоте и целый день 23 июня вытаскивал из болота свои танки. Противник 24 июня овладел Немировым.

Такова была обстановка на фронте 6-й армии в день моего приезда.

Ознакомившись с обстановкой, я поспешил с докладом к командующему армией генералу Музыченко. Это была моя первая встреча с командующим. Он внимательно выслушал мой доклад, мои соображения о группировках противника и о его замыслах. По моему убеждению, немцы стремились окружить всю 6-ю армию и уничтожить ее в первые же дни войны.

В этих условиях, докладывал я, единственным выходом из создавшегося положения являлись активные боевые действия и высокая маневренность армии. Я предлагал перейти к подвижной обороне и наносить короткие непрерывные контрудары по охватывающим нас «клещам» противника и последовательно под прикрытием арьергардов выводить соединения на очередной рубеж. Для этого нужно создавать сильные резервы и особо беречь мехкорпус. Передал я также Музыченко приказ командующего фронтом о задержке противника с целью выигрыша времени для организации контрудара по армии Клейста.

Генерал Музыченко согласился с моей оценкой положения и с предложенным методом ведения боевых действий.

Благодаря активной подвижной обороне 6-я армия ускользала из-под охватывающих ударов противника или же удачно прорывала намечавшиеся окружения. Но арьергардные части мы теряли безвозвратно, так как они не могли отрываться от противника. Многие из стоявших насмерть ранеными попадали в плен.

Боевые действия армии, и особенно работа штаба и тыловых учреждений, чрезвычайно осложнялись действиями парашютно-диверсионных групп противника и бандами украинских националистов. Нередко ночью, а иногда и днем вблизи штаба раздавались автоматные очереди. Приходилось прерывать работу и организовывать контратаки на парашютистов.

Однажды после обеда мы вышли из столовой и направились к штабу армии. Неожиданно из окна небольшого домика диверсанты открыли по нам автоматный огонь. Несколько офицеров были ранены. Мы оцепили хатенку и вытащили оттуда двух человек в гражданской одежде. Они уверяли нас, что они сапожники. Но в этой сапожной мастерской мы обнаружили стреляные гильзы, а их руки были в оружейном масле. Я приказал доставить их в особый отдел контрразведки, но озлобленные офицеры по пути их расстреляли.

Диверсанты из буржуазно-националистических элементов Западной Украины часто обстреливали нас из-за угла. Стреляли с чердаков, из подвалов, окон и колоколен костелов.

В штабе армии к моему приезду еще не было начальника штаба. За несколько дней до начала войны начальника штаба арестовали как «врага народа». Офицеры штаба утверждали, что арестовали его за то, что он осмелился докладывать Сталину и наркому обороны о неизбежности войны с Германией и требовал приведения армии в боевую готовность.

Обязанности начальника штаба армии выполнял по совместительству начальник оперативного отдела полковник Вялко. Это был культурный, образованный офицер, с высоким оперативно-тактическим кругозором, выдержанный и тактичный. Он никогда ни на кого не повышал голоса, не проявлял никакой нервозности. Всегда спокойно отдавал необходимые распоряжения. Я с ним «сработался» с первой встречи. Обстановку на фронте мы сами оценивали всегда одинаково и рекомендации командующему давали одинаковые. Штаб работал сплоченно, дружно. В составе оперативного отдела, помню, работали: зам. начальника оперативного отдела полковник Андрюшенко, только что прибывший в штаб после окончания Академии Генштаба; пом. нач. отдела подполковник Скумский, мой однокашник по военному училищу (школе «Червоных старшин»); подполковник Шушкин (шифровальщик) и другие. При отходе на рубеж старой границы полковник Вялко был убит. Налетел немецкий стервятник — «мессер» — и прошил его машину очередью из пулемета. Пуля угодила прямо в голову. Недели через две на место Вялко прибыл полковник Миандров. О зловещей роли этого человека в моей жизни подробно скажу ниже, в следующей главе. А сейчас лишь коротко: это тот Миандров, который работал в штабе изменника генерала Власова и который был осужден Военным трибуналом в Москве вместе со своим шефом, Власовым, и начальником штаба Власова — генералом Трухиным.