Я права - [2]
Шрифт
Интервал
Пол страны заходилось восторгом, видя
Эту крошечную поэтессу.
А теперь с сигаретой у рта, нога на ногу сидя,
Ты стремишься соответствовать политесу,
Закону и кодексу правил.
Хочешь ты сопричастной быть образу.
А тобой давно они оба правят,
Черт и ангел, неведомым образом…
Ника — роза, раздавленная стариком.
Ника — плоть, растасканная по эфирам…
Тебя б в домике чистом поить молоком
И кормить исключительно свежим зефиром.
Но такая жизнь, норовят облапать.
Даже этого мало им.
Захотят смотреть, и попросят заплакать,
Рассказать, как всё было с ним,
И какой он, твой новый герой…
Расскажи, пусть они подавятся.
Берегись, с этим надо справиться!
Правда, страшно, писать стихи
В этой жизни, на этой планете?
Станут думать, дела плохи.
И никто за тебя не в ответе!
Рукой потной залезут в душу,
Посмотреть, как устроено то,
Из чего так и рвется наружу
Стих, который понять никто
Так, как ты понимаешь, не может.
Может зависть их души гложет?
Не дано это им, не дано…
Я, такая взрослая и такая мудрая
По сравнению с тобой, моя девочка чудная,
По сравнению с тобой, моя девочка травленная,
Водкой пополам со стихом до краев заправленная.
Я такая большая и, конечно, мудрая!
Наплевать на всё, утро встречу бодро я.
В тридцать три (тогда уж Христа распяли)
Покрываться листы вдруг стихами стали…
И со мной такой номер не пройдет!
Моя шкура давно уже задубела.
А тебя изувечит любой, кто найдёт,
У кого лени нет или нет здесь дела.
Пережить предательство суждено в свой срок
Поступившему в школу каждому.
Этот жизнь преподаст урок
Всем, томимым любовной жаждою.
Пьёшь любовный нектар, так знай,
Яд тоски подадут на третье.
У всего, что под небом этим, свой край,
Хоть сейчас живи, хоть в другое столетье…
«Я — полынь-трава, горький вкус стиха…»
Тебя, слушая, изумлялась я.
Что таит другая твоя глава?
И какого греха испугалась душа,
что так сильно в высь светлую рвалась?
Не губи себя, пожалей всех нас!
Мы же держим душу твою про запас…
Радости
Незатейливы мои радости.
Что триумф мне? Что звездный час?
Не люблю речей лестных сладости
Я порадуюсь лишний раз
Псу безродному. Жив, бродяга?
Зиму лютую пережил?
Угощу тебя вкусно, на-ка,
Трескай смело, ты заслужил!
Так порадовал, так порадовал
Тем, что пропадом не пропал.
Представлять твою гибель адову
Тяжко, знаешь как? Если б ты знал!
Я порадуюсь своим деточкам,
Слава Богу, они со мной.
Я порадуюсь слабым веточкам,
Не погибли они зимой.
Саду старому, матушке милой,
Небу чистому и теплу.
И тому, что дарил Бог силой!
И тому, что людскому злу
Я навстречу пущу прощение.
Всё равно добро победит!
Толку что упиваться мщением?
Мне такая радость претит.
Незатейливы мои радости.
Что мне власть? Что мне слава и чин?
Боже, дай мне до самой старости
Радость знать от иных причин.
Поговорим
Поговорим? Вопросы.
Поговорим? Ответы.
Назойливые осы
И сладкие конфеты,
И охи, вздохи, ахи
И искренние слезы.
И не избыты страхи.
И так красивы позы.
Молчали при рождении,
Смолчим и умирая…
А бред и наваждение
Не отличить от лая.
Поговорим? Спросили.
Поговорим? Отвечу.
Держался б мир на силе,
А держится на речи…
Что было — рассказали,
Вот это и осталось.
И камни показали…
А чувства? Только жалость…
Чуткая
Мне сказали: «Ты чуткая!» Что же?
Может, правда, такая и есть?
Моя чуткость на что похожа?
Может это простая лесть?
Может ложь это? Может — хитрость?
Шкур с меня уж содрали семь
И в душе воспитали гибкость.
Это, чтоб… не убить совсем.
Как было
Ах, я была там только день назад…
Там без меня осталось всё, как было:
И липа во дворе, и старый сад.
Пионов куст такой, что сердце ныло
От красоты цветов и аромата!
Остались дети в доме, черный пес —
Игрун любимый, у забора мята
Осталась, лебеда, её сам черт принес!
А я уехала! Вернусь теперь не скоро…
В душе пусть остаётся всё, как было:
Любовь, надежда, вера без укора,
Чтоб я весь мир, всех, всё и вся любила!
Донна Анна
Донна Анна! Дугою бровь.
Всем поэтам волнует кровь.
Бархат взгляда, губы в улыбке,