Я подарю тебе «общак» - [3]

– Вылазь! – рявкнул Лапа напарнику.

– Щас, погодь, – закашлявшись, прохрипел Слон, – меня малость помяло.

– Давай да ходу! – прикрикнул Лапа, потом выстрелил поверх машины, не давая чекисту высунуться, и нырнул в переулок рядом.

Слон кое-как выбрался из машины, держась за грудь, сплюнул кровь и заковылял вслед за ним, то переходя на бег, то останавливаясь. Где-то недалеко послышалась трель милицейского свистка.

– Ты как, старый? – участливо поинтересовался Лапа, остановившись.

– Нормально, оклемаюсь до завтра, – бодро заверил его Слон и предложил: – Давай сейчас разбежимся, так им будет труднее нас прижать.

– А ты один-то сможешь? – В голосе Лапы прозвучало неподдельное беспокойство.

– Да не парься, – махнул рукой Слон, озираясь, – все, давай встретимся в кабаке на Кривой.

– Вот, возьми. – Лапа сунул ему в руку пачку денег, первую, какую нащупал в сумке. – Остальное, свою долю, получишь на Кривой через два дня, вечером в пять. К тому времени, думаю, все утихнет.

– Лады! – Слон сунул червонцы в карман и кинулся в сторону через арку проходного двора.

Лапа двинул по улице в противоположную сторону. Трель свистка послышалась совсем рядом, к ней добавлялось тарахтение мотоциклетного двигателя. Спустя двадцать минут он влетел в темный подъезд знакомого дома, пробежал вверх по покосившейся лестнице на второй этаж и постучал в дверь.

За дверью завозились. Вспыхнул свет, и встревоженный женский голос спросил:

– Кто там?

– Зина, открой, это я, Сергей, – хриплым шепотом ответил Лапа.

Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла заспанная женщина лет тридцати в длинном шелковом халате и турецких туфлях с загнутыми носами. Черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. В больших выразительных серых глазах отражались удивление и радость.

– Сережа, ты!

– Зинка, мне схорониться надо, – выпалил Лапа и шагнул в комнату, но женщина, усмехнувшись, перегородила ему дорогу:

– Ах, значит, схорониться.

– Да нет, ты не подумай, я к тебе шел, – соврал он с честным видом, – а тут «мусора» на хвост подсели.

Она резко схватила его за отворот пиджака, втащила в квартиру и впилась в его губы своими, крепко обнимая. Лапа замычал от неожиданности. А Зинаида захлопнула ногой дверь и сказала:

– Ну все, теперь ты попался и пощады не жди.

– Дай хоть разуться, – смиренно попросил Лапа, уронив на пол сумку.

– Быстро! – прикрикнула она и легким движением сбросила с плеч накинутый халат, оставшись в одних панталонах с кружевными оборками…

2. Наши дни

В половине первого ночи к зданию музея краеведения, расположенного в центре города, подъехала милицейская машина с выключенными мигалками. Из «УАЗа» вылезли пятеро дюжих молодцев в форме спецназа, вооруженных до зубов, и бодро побежали вверх по ступенькам к дверям центрального входа. Группа действовала четко и слаженно. Один из бойцов присел у входа, другой вскочил ему на плечи, вскрыл корпус светозвукового извещателя сигнализации и закоротил провода питания. Еще один в это время барабанил кулаком в дверь. В холле музея вспыхнул свет. Раздались шаркающие шаги сторожа, следом прозвучал испуганный старческий голос:

– Кто там?

– Открывайте немедленно, полиция, – рявкнул стучавший мордоворот. – В случае сопротивления высаживаем дверь и стреляем на поражение!

Зазвенели ключи в связке сторожа. Щелкнул замок. Дверное полотно пошло внутрь, и в щель выглянул седой сухонький старичок лет семидесяти. От вида амбалов в масках его чуть кондрашка не хватила. Округлив глаза, он прохрипел что-то несвязное, в то время как взгляд метался по гостям: все, как на подбор, в пятнистой форме, разгрузки, автоматы, на лицах маски.

– Кто еще есть в здании? – заревел стучавший, видимо, являвшийся главарем.

– Н-н-н-ик-кого, – заикаясь, выдавил из себя сторож, – я один.

– Отлично, – обрадовался главарь и пшикнул в лицо старику струю из баллончика с нервно-паралитическим газом. Тот захрипел, пошатнулся и сполз по стене на пол. Распахнув ударом ноги дверь, главарь вошел внутрь, за ним ввалились остальные. Он распорядился, чтобы проверили комнату охраны и все подсобные помещения. Все распоряжения звучали на французском языке, но бойцы великолепно его понимали. Сам главарь аккуратно прикрыл дверь, затем склонился над телом охранника, забрал у старика связку ключей, фонарик и двинулся следом за своими парнями.

В комнате охраны горел свет, и двое в масках разбивали прикладами видеорегистратор системы видеонаблюдения. Главарь указал им на провода, отходящие к камерам, и велел их обрезать. Со схемой явно было что-то не так. Он достал лист из проекта, сравнил с действительностью и понял, что видеонаблюдение в музее подверглось реконструкции, но изменения не нашли отражения в проекте. Выругавшись, главарь скомкал лист и засунул его себе в карман, после чего ключом снял с охраны залы музея.

– Алекс, что делать со стариком? – спросил один из налетчиков.

– Пусть отдыхает. Он нам не помеха, – спокойно ответил главарь.

Налетчики толпой прошли в главный зал. Над арочным входом красовался баннер с надписью: «Искусство соцреализма 1930–1940 гг. Философские принципы историзма и диалектического понимания бытия».