Я подарю тебе «общак» - [11]

4. Наши дни

Захар Петрович Антонов был невысоким, но широким в плечах и выглядел благодаря регулярным занятиям самбо и тренировкам в спортзале в свои сорок пять так, как многие и в двадцать пять мечтают, да не могут. Сильное волевое лицо с квадратным подбородком, правильные черты, серые глаза, взгляд которых заставлял трепетать от страха сердца уголовников. Возраст выдавала лишь седина, тронувшая коротко стриженые волосы, да морщины, пересекавшие лоб и углублявшиеся всякий раз, когда Захар Петрович задумывался. А задумываться Антонову по роду службы приходилось довольно часто. Он был старшим следователем главного следственного управления Уголовного розыска ГУВД.

Этим утром Захар Петрович поднялся рано. Виной всему был звонок дежурного, сообщившего об ограблении музея краеведения. Пострадали двое сотрудников ППС и сторож музея. Взглянув на спящую жену, он тяжело вздохнул и принялся одеваться. Достал из шкафа бежевый костюм, галстук. Выглянул в окно – его старенький, цвета индиго «БМВ» стоял припаркованный у подъезда.

Через полчаса Антонов был уже на месте. В зале, где проходила выставка, работали эксперты-криминалисты. Под ногами хрустело битое стекло. Он поздоровался с ними, потом подошел к группе коллег, толпившихся у комнаты охраны. Каждого он знал лично. Тут был и местный участковый Игорь Маслов, и опера из второго отдела по раскрытию имущественных преступлений Северцев и Баранов, а также полицейские в форме ППС с разукрашенными синяками физиономиями. Фотограф из экспертно-криминалистического центра фотографировал перерезанные провода. Возле него суетился Лукашин – молодой следователь из следственного управления, работавший под началом Антонова. Еще были полный слащавый мужчина в клетчатом костюме с приклеенной фальшивой улыбкой и нервная женщина лет сорока в темно-синем платье.

– Вот до чего кризис бандитов довел. Музеи краеведения стали бомбить, – невесело пошутил Северцев.

– Что украли-то? Какова сумма похищенного? – поинтересовался Антонов.

– Здравствуйте, Захар Петрович, – обрадовался Лукашин. Он заполнял протокол осмотра, и появление начальника придало ему уверенности.

– Привет, Артем, – кивнул Антонов.

Лукашин кратко изложил руководителю суть дела – все, что известно на данный момент. Бандитов было от трех до пяти человек, в камуфляже, с оружием. Приехали на милицейской машине. С одним из налетчиков сидела девушка-блондинка. Бандиты вырубили газом сторожа, потом шофер «отправил отдыхать» двух патрульных, попытавшихся проверить у него документы, после чего налетчики уехали с награбленным в неизвестном направлении. Сторож попал в больницу с сердечным приступом, и от него сейчас мало толку. Свидетелей не было. Никто из жильцов соседних пятиэтажек ничего не видел и не слышал.

– Ясно, – кивнул Антонов, отмечая основные моменты в блокноте.

Баранов подвел к нему типа в клетчатом костюме и представил:

– Это Гашников Виктор Андреевич, директор музея. Он знает, что и сколько украли.

– Захар Петрович, – представился Антонов, пожимая рыхлую холодную руку директора. – Насколько ценны украденные экспонаты?

– Ну, можно сказать, они бесценны. Многие – авторские работы местных скульпторов, резчиков, кузнецов и художников, – эмоционально заговорил Гашников высоким неприятным голосом, – и для нашего музея это невосполнимая потеря. Если экспонаты не будут возвращены, город потеряет часть своей истории! Время это…

– Меня интересует, проводилась ли экспертиза рыночной стоимости экспонатов, – перебил его следователь, – вы же должны были их застраховать. Мне хотелось бы взглянуть на документы.

– Вот, пожалуйста, – подсунул ему пачку бумаг Гашников. – Ваши коллеги уже задавали этот вопрос, и я все подготовил. Это книга специального учета музейных экспонатов из драгоценных металлов. – Передав пухлый том в коричневом переплете, директор музея буквально силой вытащил и поставил перед собой нервную женщину в синем платье: – Позвольте представить, Надежда Васильевна, хранительница фонда. Если возникнут какие-то вопросы, можете смело обращаться к ней. Надежда Васильевна – настоящий эксперт и прекрасный человек.

– Здравствуйте, – кивнул Антонов и напомнил: – Мне бы хотелось все-таки узнать стоимость похищенного, хотя бы ориентировочную.

– Ну, тысяч сто, сто пятьдесят, не больше, – пробормотала Надежда Васильевна, теребя золотой браслет на запястье.

– Негусто, – заметил следователь.

– Но историческая ценность их неизмеримо больше, – вклинился в разговор директор.

– Сейчас разговор не об истории, а о приземленной действительности, – терпеливо разъяснил ему Антонов. – Мне, например, теперь понятно, что в списках Christie’s и Sotheby’s похищенное можно не искать. Часть, скорее всего, осядет здесь, в городе, а другая часть растечется по частным коллекциям по всей России. Не думаю, что что-то повезут за границу.

– Вы знаете, Захар Петрович, – с заискивающей улыбкой начал директор музея, – в свете этих событий… Управление по культуре области, скорее всего, назначит проверку, и нам понадобятся все эти документы. Если не принципиально, мы бы могли предоставить вам их ксерокопии.