Я не толстая - [57]

Так почему он пытается меня убить? Разве тем самым он не ставит себя под подозрение еще больше? Разве не умнее просто затаиться, лечь на дно? Тем более что официально смерти девушек не считаются убийствами. Если кто и подозревает, что это были убийства, то только я.

Мои размышления прервал знакомый глубокий голос. Я отвела застывший взгляд от храпящего наркомана, подняла глаза и увидела спокойное, улыбающееся лицо Купера.

– Привет, Хизер, – бросил он по-дружески небрежно и сел рядом.

– М-м… – Больше мне ничего не пришло в голову. Не много, правда? Наконец после большой умственной работы я сообразила добавить: – Привет.

Купер с легким любопытством поглядел на храпящего наркомана. Он был в кожаной куртке и потертых джинсах, которые сидели на нем как влитые, и выглядел так, что мне захотелось его съесть. Он смотрелся даже аппетитнее, чем мое любимое печенье. Я имею в виду Купера. Не наркомана.

– Ну, – сказал он тем же тоном непринужденной беседы, – что у тебя новенького?

Меня бросило в холод, потом в жар. Это несправедливо! Почему Купер так сильно на меня действует? И ведь он даже ни разу никуда меня не пригласил! Ну, вообще-то, он один раз позвал меня в кино, но это из жалости. И я живу на совершенно отдельном этаже, с совершенно отдельными замками в двери. Я их, правда, никогда не запираю, но разве Купер хоть раз потрудился проверить? Ничего подобного!

– Ничего особенного. – Я надеялась, он не заметит, как прыгает в моей груди сердце. – Тебе позвонил… э-э… отец?

– Нет. Мне позвонила твоя подруга Пэтти. Когда она зашла за тобой, чтобы вместе идти на ленч, Магда ей рассказала, что случилось. Пэтти была с ребенком, а то бы она сама приехала.

– А-а, – сказала я. – У меня совсем вылетело из головы, что мы договаривались с Пэтти встретиться за ленчем. – Я посмотрела на часы, которые висели на стене: третий час. – Ладно.

– Только она не смогла как следует объяснить, что именно произошло, – добавил Купер.

Тут-то из меня все и выплеснулось. Я не хотела ему рассказывать и не собиралась, все произошло как-то само собой… в общем, кажется, я догадываюсь, почему из Купера получился такой хороший детектив. Есть в его глубоком голосе нечто такое, что заставляет тебя выболтать все, что ты знаешь.

Вообще-то не совсем все. Я каким-то образом ухитрилась не проболтаться о том, что мы с Джорданом делали на ковровой дорожке.

Ну и о том, что мне хотелось зубами сорвать с Купера одежду, я тоже умолчала.

Но все остальное просто выплеснулось из меня сплошным потоком, примерно, как в нашем кафе иногда выплескивается горячий шоколад из автомата.

Я начала со вчерашнего музыкального конкурса, во время которого я впервые заподозрила, что Кристофер Эллингтон и есть убийца Элизабет и Роберты, а закончила тем, как горшок с геранью разбил Джордану голову.

Я пару раз случайно слышала, как Купер разговаривает со своими клиентами. Стиральная машина с сушилкой стоит на том же этаже, где находится его кабинет, и когда я стирала свой топ для особых случаев (я надеваю его только на разные общественные мероприятия, например на семинары для сотрудников, работающих с клиентами, или мастер-классы по разнообразию культур), к Куперу как раз приходили клиенты. Так вот, Купер говорит с ними совершенно спокойным, выдержанным голосом. Как выяснилось, с теми, кто не является его платным клиентом, он разговаривает совсем по-другому.

– Хизер, ты спятила? – Вид у него был такой, будто он пришел в бешенство. Да и голос такой же. – Ты подошла к этому парню и заговорила с ним?

Приятно было бы думать, что он потому так разозлился, что я чуть не погибла, и он наконец понял свои истинные чувства ко мне. Но, подозреваю, на самом деле мой рассказ лишь подкрепил его подозрения, что я полная идиотка.

– Почему ты на меня кричишь? – возмутилась я. – Между прочим, я – жертва.

– Нет, не ты. Жертва – Джордан. И если бы ты меня послушалась…

– Если бы я тебя послушалась, то не узнала бы, что Кристофер Эллингтон – опасный маньяк, которого мы как раз и ищем.

– У тебя по-прежнему нет никаких доказательств.

Купер покачал головой. Он редко стрижется, его волосы почти всегда такие длинные, что достают до воротничка, и это придает ему этакий нонконформистский облик.

– И горшок этот мог столкнуть вниз кто угодно. Откуда ты знаешь, может, садовник Эллингтонов случайно столкнул горшок, когда поливал цветы?

– И столкнул его прямо на меня? Странное совпадение, тебе не кажется? Особенно если учесть, что я накануне допрашивала Кристофера Эллингтона.

Готова поклясться, я видела, как при этих словах уголки губ Купера чуть дрогнули.

– Извини, Хизер, но я сомневаюсь, что ты настолько мастерски вела допрос, что Крис Эллингтон рассвирепел и попытался тебя убить.

Ладно, может, я и не мисс Марпл, не спорю, но не обязательно это подчеркивать.

– Говорю же, он пытался меня убить. Почему ты мне не веришь? – Мне надо было бы промолчать, но я услышала собственный голос раньше, чем успела как следует подумать: – Неужели ты не видишь, что я больше не глупая поп-звезда, кумир подростков? Что я знаю, о чем говорю?

Я говорила, и сама мысленно ужасалась: что я говорю, что я делаю? Мне хотелось взять свои слова обратно. Я обращалась к человеку, который сам – я его даже не просила – предложил мне жилье, когда мне некуда было пойти, за исключением, может быть, гостевой комнаты в мансарде Пэтти и Фрэнка. Но все равно. Почему я такая неблагодарная?