Я не свидетель - [59]

Он увидел, что глаза Лынник испуганно забегали по его лицу, загар на щеках загустел от прилива крови.

- Пожалуйста, чтоб муж не знал, - тихо попросила она. - Он добрый человек. Работает, работает, чтоб мне хорошо жилось. Все уговаривает, чтоб я ушла из бара... А Леню я люблю. Мы давно с ним... Еще до замужества... А что случилось?

- Так и договоримся. Ни вы никому ни слова, ни я. А случилось вот что: восемнадцатого апреля вы или кто-то по вашему паспорту сдал в ломбард плащ. Импортный, темно-синий. Было такое?

- Было, - она посмотрела на него, будто удивилась: вот это и все? Это же пустяк, обычное дело.

- Расскажите мне подробно, как вы провели день накануне, семнадцатого.

- Накануне? - она задумалась, вспоминая. - В тот день у меня, кажется, был отгул. Мы поехали с Леней в наш гриль-бар, пообедали.

- Выпили?

- Нет, Леня не пьет... Потом вернулись в город, гуляли в роще. Мне надо было торопиться к портнихе, я отдала ей ушить джинсы. Мы попрощались, и я ушла. Он тоже спешил. На съемки.

- На какие съемки?

- Он контракт заключил на конном заводе с немцем из Германии. Снимки для ихнего журнала про наш конный завод...

- В котором часу вы приехали к портнихе?

- Без четверти пять.

- Почему вы так точно помните время?

- Она назначила мне к пяти. А когда я приехала, у нее еще сидела другая заказчица. Портниха еще спросила: "Что ты так рано?" Она не любит, чтоб в ее доме сталкивались клиентки.

- Понятно. Дальше. В тот день вы еще виделись с Локотком?

- Нет. Только по телефону говорили. Он позвонил, попросил, чтоб я сдала в ломбард вещи кое-какие.

- Это зачем же?

- Он никогда хорошие вещи дома не держит, боится, чтоб не обворовали. Знаете, что сейчас делается! Тем более, когда он уезжает на целый сезон. Обычно я и сдаю. А тут знакомый поляк привез много хороших вещей из Турции. Утром до работы, мы открываемся в двенадцать, я и пошла к Лене домой...

- У вас есть ключи от его квартиры?

- Да... Взяла сумку с вещами...

- Красивая сумка - зеленая с черным?

- Нет, - она удивилась. - Другую, большую, серую. Пошла в ломбард и сдала.

- Среди прочих вещей в сумке был и плащ?

- Ну да... А потом перед самым Лениным отъездом приехал приятель из Москвы за этими вещами. Леня покупал их по его заказу. Я пошла в ломбард выкупить.

- А почему плащ не выкупили?

- Леня сказал: "Забери все, кроме плаща. Пусть еще полежит".

- Понятно. Где сейчас Локоток?

- Там же, в Коктебеле.

- Что он так долго там?

- Он уезжает туда работать на сезон. С напарником из местных фотографирует на пляжах курортников.

- Когда он должен вернуться?

- На днях. Точно не знаю. С билетами сейчас трудно. Он собирался в Феодосию за билетом.

Михальченко сделал паузу. И Лынник, воспользовавшись ею, вставила свой вопрос:

- Все-таки, что случилось? Ему ничто не грозит?

- Ничего вам пока сказать не могу. Выясняем, - ответил он неопределенно. - Вот сверим время, посмотрим.

Она не поняла, о каком времени он говорит, только видела, что на лице этого крупного сильного мужчины опять появилась доброжелательность.

- Почему вас так интересует этот плащ? - спросила Лынник.

- Чужой он, Оля. Чужой... Хорошо. На сегодня хватит. Спасибо, что зашли. Уговор наш помните: никому ни слова, даже Локотку, - Михальченко подумал и добавил: - Это для его пользы.

- Конечно, конечно, - она поднялась.

Михальченко проводил ее до двери.

30

- Значит, говоришь, Локоток заключил контракт с конезаводом? Для этого журнала? - спросил Левин.

- Да, - Михальченко листал последний номер журнала, который Шоор подарил Левину.

- Смотри, какой шустрый. Сейчас уточним. - Левин снял трубку и набрал приемную директора. - Алло! Степана Яковлевича, пожалуйста. Скажите: Левин из прокуратуры... Нет, мы не договаривались. Он меня знает. Действительно, они были знакомы давно, лет пятнадцать назад в конюшне вспыхнул пожар, погибли две очень дорогие лошади, Левин надзирал тогда за следствием. И сейчас, ожидая пока его соединят с директором конного завода, он подумал, что есть бесчетное количество людей в городе, знавших его и кого знал он, которых когда-то коснулась беда или неприятность, ставшая невеселым поводом для знакомства. Большинство потом падало из его жизни, но кое с кем сохранились если не дружеские, то просто добрые отношения. - Степан Яковлевич? Левин... Да-да... Ничего, как все, так и я... А вы?.. Ну и слава Богу... В общем-то пустяк. Мне господин Шоор подарил журнал "Я - жокей". Что это за парень с вашими лошадками? Кто? Локоток? Ага... Он что, по контракту? Понятно. Нет, больше ничего, спасибо... Да, Степан Яковлевич, а господин Шоор не собирается к вам? Жаль... Всего доброго. - Он опустил трубку и сказал Михальченко: Красавчик на картинках, которые перед тобой, это и есть наш Локоток.

- Здоровый бугай.

- Это еще не порок.

- Брать его надо! По всему сходится, что билет Тюнена таксисту дал он!

- Это каким же образом брать? - усмехнулся Левин. - Нам с тобой брать уже никого нельзя. Мы кооператоры, Иван.

- Я не в том смысле. Надо Остапчука подключать.

- Так он и побежит. Он скажет: "Я, ребята, свободен, делать мне нехрен, поручите чего-нибудь!.." Ну, допустим, возьмешь ты с Остапчуком Локотка. А он тебе сунет: "Билет я нашел, дорогие товарищи сыщики, мне он не нужен был и я бескорыстно отдал его таксисту". И утер он вам, сыскарям, сопли.