Я - не серийный убийца - [19]

— Двое малюток пойдут по домам клянчить конфеты — отличная развлекуха для малышей.

Хохоча, они пошли своей дорогой.

— Я пойду только из-за младшей сестренки, — проворчал Макс в спину уходящим парням. — Мне нужно вернуть ружье — с ним этот костюм намного круче.

Он поплелся к дальней двери, оставив меня одного в темноте. И тогда я захотел пить.

На стол с закусками и лимонадом нельзя было смотреть без слез: поднос с вялыми овощами, несколько пончиков и кувшины с яблочным соком и спрайтом. Я налил себе стакан сока и тут же его выронил: кто-то толкнул меня сзади. Стакан упал в кувшин, обрызгав мне рукав.

Раньше я уже составлял список людей, которых рано или поздно собирался убить. Теперь это было против моих правил, но иногда мне очень не хватало этого списка.

— Это ты и есть — Оно? — произнес девчоночий голос.

Я повернулся и увидел Брук Уотсон, девчонку с моей улицы. Ее наряд напомнил мне мою сестру, одетую в стиле восьмидесятых.

— Что? — переспросил я, выуживая стакан из кувшина.

— Клоун из «Оно» Стивена Кинга, — пояснила Брук.

— Нет, — ответил я, выжимая рукав и промокая его салфеткой. — А того клоуна звали, кажется, Пеннивайз.

— Не знаю, я эту книгу не читала, — сказала она, глядя мне в глаза. — Дома у меня ее нет, но я видела обложку, поэтому решила, что ты одет, как он…

Вела она себя странно, словно… Я не мог сказать наверняка, что она собой представляет. Объясняя реакции людей, которых хорошо знал, я понимал, что они чувствуют, но Брук была для меня как закрытая книга.

И сказал первое, что пришло в голову.

— Ты панк?

— Что?!

— Ну, как называют этих людей из восьмидесятых? — спросил я.

— Ах это!

Она рассмеялась. У нее был красивый смех.

— Вообще-то, я — это моя мама… Ну то есть это ее одежда. Она носила ее в старших классах. Наверное, надо говорить, что я Синди Лопер[15] или что-то в этом роде, потому что одеться как твоя мать — просто глупо.

— Я одет почти как моя мать, — сказал я. — Но меня беспокоит, что скажет мой психотерапевт.

Она снова рассмеялась, и я понял: она думает, что я шучу. Вероятно, это к лучшему, поскольку рассказ о второй части костюма моей матери (гигантский нож мясника, протыкающий голову) напугал бы ее до смерти. Брук была довольно хорошенькая: длинные светлые волосы, сияющие глаза, а когда она улыбалась своей открытой улыбкой, на щеках появлялись ямочки. Я улыбнулся в ответ.

— Привет, Брук, — сказал Роб Андерс, приближаясь к нам с коварной ухмылкой. — Что ты разговариваешь с этим сопляком? Он все еще клянчит сладости у соседей на Хеллоуин.

— Правда? — сказала Брук, глядя на меня. — Я тоже собиралась пойти, но сомневалась… Это так увлекательно, хотя мы уже старшеклассники.

Может быть, я не понимал эмоции Брук, но что касается смущения, то я слишком хорошо знал это чувство и ошибиться не мог: Роб Андерс просто излучал смущение.

— А… ну да, — промямлил он. — В этом и правда что-то есть. Может, там и встретимся.

Я неожиданно почувствовал желание воткнуть в него нож.

— Да, Джон, а что насчет этого клоунского одеяния? — сказал он, переключая внимание на меня. — Ты собираешься для нас пожонглировать или, может, с разбегу врежешься в машину?

Он рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть, смеются ли ребята. Но они болтали с Марси Дженсен — она была котенком, и этот костюм не оставлял сомнений, почему Макс вдруг так заинтересовался ее бюстгальтером. Роб внимательно посмотрел в ее сторону и резко отвернулся:

— Ну так что, клоун? Чего лыбишься?

— Ты классный парень, Роб, — сказал я.

Он смотрел на меня в недоумении:

— Чего?

— Ты классный парень, — повторил я. — И костюм у тебя отличный. Мне особенно нравится эта дырка от пули.

Я надеялся, что теперь он уйдет. Говорить приятные вещи людям, которые бесят, — это одно из моих правил, так я старался понизить градус кипения, но теперь уже не знал, надолго ли меня хватит.

— Ты что, издеваешься? — спросил он, смерив меня разъяренным взглядом.

У меня не было правила на тот случай, если человек, которому я сделал комплимент, не уходит.

— Нет, — ответил я, пытаясь импровизировать.

Но меня уже несло. Я не знал, что еще сказать.

— Я думаю, ты лыбишься, потому что умственно отсталый, — сказал он, подходя ближе. — Чмо! Счастливый клоун.

Он вывел меня из себя.

— Ты… — Нужно было найти нужные слова. — Я слышал, ты отличился вчера на контрольной по математике. Молодец.

Больше мне ничего не приходило в голову. Вообще-то, надо было уйти, но… я хотел поговорить с Брук.

— Слышь, ты, чудик, — сказал Роб, — эта вечеринка для нормальных людей. Фрики — дальше по коридору. В сортире с психами. Почему бы тебе не отправиться туда?

Вел он себя нагло, но пока не переходил к действиям — типичное поведение пятнадцатилетнего подростка, который строит из себя мачо. Я просто кипел — убить его был готов, но заставлял себя успокоиться. Я выше этого. И выше его. Он хотел меня напугать? Сейчас узнает, что такое страх.

— Я улыбаюсь, потому что представляю себе, как выглядят твои кишки.

— Что? — переспросил Роб и рассмеялся. — Ты такой крутой, да? Ты мне угрожаешь? Думаешь, сможешь меня напугать, щенок?

— У меня клинический диагноз «социопатия». Ты знаешь, что это такое? — спросил я.