Я навсегда тобою ранен... - [39]

– Даже одетый...

Часы на прикроватной тумбочке показывали начало восьмого – торопиться некуда. Рабочий день – с девяти, в исключительных случаях – с одиннадцати.

– У тебя опасная профессия, – заключила Эмма и очень эротично стала привставать. Обе бретельки соскользнули с плеч, наводя на некоторую задумчивость. Эмма улыбнулась.

– Я не нарочно, – но поправлять не стала, легла на меня сверху и укусила в подбородок. – Знаешь, Артем, твой героический вид начинает надоедать. Крепкий чай, и мы с тобой идем в холодную баню. Брейся чем угодно – хочешь топором, хочешь вафельным полотенцем... впрочем, я попробую отыскать старое лезвие. Рубашку найду, а джинсы наденешь мои – они еще нестарые. Поднимайся, ленивец!

Последующие полчаса прошли неплохо. Начало рабочего дня, без сомнения, удалось. Но потом начались неприятности. Мы лежали на полу в баньке, сраженные истомой, и ласкали друг дружку, когда в предбаннике в грязных штанах заиграла Сороковая симфония Амадеуса.

– О, нет... – простонала Эмма. – Еще немного, еще чуть-чуть...

Но я уже вернулся на грешную землю. События последних дней выстроились в шеренгу и пошли в психическую. Это был крест Господень.

– Прости, милая, – пробормотал я и на корточках отправился в предбанник. – Это была последняя счастливая минута нашей жизни...

– Ничем не могу тебя порадовать, Артем Николаевич, – монотонно пробубнил Венька. – Ты как себя чувствуешь?

– Ужасно, – приукрасил я. – Ты где?

– Пока еще дома... А ты?

– Спроси лучше, в чем.

– Понятно. Слушай, ты не знаешь, почему так жутко болит голова?

– Не знаю, – сказал я. – Тебе виднее. Магнитная буря, мигрень, задержка месячных... Сходи в баню.

– В какую еще баню? – не понял Венька.

– В собственную. Возьми с собой Настю, пусть с тазиками побегает.

– Да ну тебя самого в баню, – оскорбился Венька. – Умник нашелся. Я годовой запас анальгина извел. А Настя все равно на работе... Ах, да, Артем, я начал с того, что ничем не могу тебя порадовать. Ты не застал вчера самого интересного. Метрах в девятистах от Федориной горки – между турбазой и городом – сержант Лысенко обнаружил хладный труп гражданина Григоренко.

– Серьезно? – на всякий случай спросил я. Заряд энергии начал куда-то улетучиваться. Я чувствовал себя разбитым и потерянным.

– Местность в тех краях пересеченная, но подъехать можно. Узкая лощина, заваленная камнями, – туда его и скинули. Шишка на голове, горло разрезано удавкой. Оглушили, привезли в глухое место, задушили и скинули. Там же и прятали машину, потому что в городе ее не видели. А ночью воспользовались...

– Почему решили, что это Григоренко?

– Похож по твоему описанию. Кстати, цени – я приложил массу усилий, чтобы тебя не дергали.

– Потом поблагодарю, – сухо сказал я.

– Все равно забудешь, – хмыкнул Венька. – Отвезли в морг, съездили за Лизаветой Михайловной... подружкой Крюгера – она и опознала своего соседа.

– И есть соображения?

– Соображения? – не понял Венька. – В то время, когда вы все дрыхнете, наплюя на работу, я должен носиться по вашим трупам и вырабатывать соображения?

– Отлично, – вздохнул я. – Нас сегодня уволят.

Спешить было некуда (все равно уволят). Я с чувством простился с Эммой, забрался в сплющенную машину и поехал домой. Накормил голодного кота, стянул с себя женские джинсы, передохнул. Извлек из холодильника протухшего цыпленка, утрамбовал в помойное ведро. Полежал, приводя самочувствие в норму. Ради смеха позвонил знакомому автомеханику и поинтересовался, занимается ли он реанимацией мертвых автомобилей.

– Привози свой внедорожник, – вздохнул механик от бога Генка Самолетов, – посмеемся. Но прими во внимание, Артем, практика показывает, что починить такую машину значительно труднее, чем купить новую.

Он точно подметил про внедорожник – на дорогах таким машинам делать нечего. Путь до автосервиса был тернист, и я впервые пожалел, что не использую затемненные стекла. Моей машине улыбались встречные девушки и удивлялись мужчины. Старенькая «Кальдина», выезжающая из автосервиса, испуганно шарахнулась, уступая дорогу. У механиков, ковыряющихся в битой «Хонде», отвалились челюсти.

– Твоя кляча превзошла мои ожидания, Артем, – восхищенно сказал Генка. – Не хотелось бы тебе отказывать, но, боюсь, придется. Я понимаю, что ты – большое милицейское начальство, рискую навлечь на себя божий гнев, но посуди сам – разве я волшебник?

– Не волшебник, – согласился я. – К тому же с пожарной безопасностью у тебя, я слышал, проблемы?

– С безопасностью все о’кей, – хохотнул Генка. – Проблемы – с пожарным начальством. Хотят так много, что самим неловко. Отсутствие денег портит людей. Не пугай меня пожарными, Артем.

– Могу решить, – предложил я. – Кое-кому из твоих шантажистов давно пора готовиться к поступлению в ИТУ. Или поумерить аппетиты.

– По рукам, – согласился мастер. – Решишь проблему – нет вопросов. Только знаешь... – Генка замялся, – ты подъезжай денька через три. Расковыряюсь с текучкой и обязательно поколдую над твоей антилопой.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Поколдуешь, тогда и решим.

Я ехал по городку, привлекая внимание аборигенов. В двух кварталах от райотдела будка ГАИ исторгла сержанта, который протер глаза и махнул полосатой палочкой.