Я навсегда тобою ранен... - [28]

– Не желаете хорошо провести время, Артем Николаевич? – ехидно осведомилась секретарша шефа.

– Ковер постелен, Изольдочка? – сглотнул я.

– Дождались, слава те, господи... – начал растекаться по табурету Крюгер.

Дамочка хихикнула.

– Собралось все милицейское и прокурорское начальство. Ждут не дождутся вас и ваших людей. Игнатий Филиппович с Игорем Витальевичем так орут, что уши отваливаются, ей-богу. Ох, и будет вам сейчас! А если учесть, что Игнатий Филиппович сегодня свою машину о столб размазал...

– Понятно, – обреченно вымолвил я. – Перецеловался со всеми машинами в городе, теперь будет собирать столбы... Как вы думаете, Изольдочка, у нас есть хоть слабая надежда?

– Есть, – развеселилась секретарша. – Вот только шансов у вас нет. Постарайтесь не задерживаться, Артем Николаевич, наше светило дважды повторять не любит.

Несложно предположить, что начальство в этот день будет буянить по полной программе. Мы выстроились в колонну по одному и хмуро потянулись на разнос. У каморки дежурного, который в этот час отсутствовал (безусловно, по уважительной причине), меня схватила за рукав благообразная старушка в платочке.

– Сынок... – забубнила бабушка, – я в «аварийке» на Советской живу... Ты здесь старший? Мне сказали, такой высокий, симпатичный... Послушай, тут ко мне мужчина давеча приходил... а у меня как раз трубу прорвало...

– К дежурному обратитесь, бабушка, – отбился я, – а лучше сразу в ЖЭК – они вам точно помогут...

Она продолжала бубнить в спину, но мы уже восходили на лестницу, готовясь к канонаде.

Светопреставление удалось на славу. Из разряда «бей своих, чтобы чужие боялись». Помимо заявленного начальства, в кабинете Неваляева присутствовали руководитель районной криминальной милиции Забелин, начальник постовой службы Рябчиков, почему-то представитель от ГАИ, следователь из прокуратуры и некий водянистый тип, судя по физиономии, имеющий отношение к безопасности государства (вероятно, прибыл для обмена культурными ценностями). Неваляев был вылитый азиатский диктатор, воняющий химическим оружием. Он орал хорошо поставленным грассирующим «ля» – ежились даже упомянутые господа, включая чекиста. Почему, так растак, в этом паршивом городишке одного за другим убивают людей – не каких-то, прости господи, уголовников, а нормальных законопослушных граждан?! Почему, когда представилась возможность схватить за шкирку преступника, капитан Богатов предпочел получить по голове и отпустить злодея с миром? Где его носит в рабочее время, черт возьми?! Почему он небритый, как потомственный зэк?! Почему подчиненные сидят в кабинете и ни хрена не делают?! Доколе это будет продолжаться?! Сколько людей еще должно погибнуть, дабы уголовный розыск выбрался из спячки?!

Самый страшный в районе майор пылал гневом и изъяснялся матюгами. Он действительно был разозлен и расстроен. И прокурор Каморин был подавлен, словно переубивали не каких-то подозрительных мужчин с сомнительным прошлым, а его близкую родню. Он сидел неподвижно, сомкнув ладони, временами поглядывал на орущего, временами – на меня, на Яну Владимировну, которая, что ни говори, была единственным украшением сборища. Но основную часть времени он смотрел в окно, где северный ветер сгибал тополя и гнал по дороге ошметки мусора с распотрошенной помойки.

Остальные опасливо помалкивали.

Я решил не нарываться на расправу, поэтому моя ответная речь не была пересыщена сарказмом.

– Хотелось бы напомнить, Игнатий Филиппович, – в частности, сказал я, – что мы не занимаемся работой по раннему выявлению болезни. Трудимся по факту. Работниками отдела ведется кропотливая работа, и определенные выводы уже можно сделать. Инцидент у Сычевой, если угодно, можете рассматривать как неудачу, но не забывайте, что Сычева осталась жива, а пострадал недостойный капитан, на которого вы так самозабвенно кричите. А в принципе, дело ваше, товарищ майор, – я прекратил выделываться и пожал плечами. – Можете уволить весь отдел, набрать новых работников («За такую зарплату? Не смешите меня», – прошептал за спиной Венька), и пусть ловят преступника, пока тот не переубивает половину города. Но вы же этого не сделаете? Вы отлично понимаете, что отдел способен решить поставленную задачу. Зачем тогда эти акции устрашения?

Присутствующие с тревогой покосились на майора. Сдержать свое красноречие я не сумел, поэтому логично было допустить, что майор выхватит из сейфа пистолет и парой метких выстрелов завершит горячие прения. Он так, похоже, и собирался сделать, покосился на сейф, но, слава богу, посчитал, что переводить пулю на такое ничтожество – зряшное расточительство, и, набычась, стал выдумывать более коварную месть. Но тут слово взял человек, имеющий отношение к безопасности государства.

– А вот хотелось бы узнать, как в милиции построена работа с внештатными сотрудниками? – тихо поинтересовался человек с водянистыми глазами.

– У каждого по парочке тварей, – пожал я плечами. – Вы о стукачах, уважаемый?

Вопрошающий изобразил тонкую улыбочку Авгура.

– Действительно, – разодрал ладони прокурор Каморин. – Я ни разу не слышал, чтобы наша милиция проводила работу с агентами.