Я намерен хорошо провести этот вечер - [8]
Последнее слово Нефертити произнесла с явным удовольствием. Внутри меня все перевернулось. Я покраснел, представил себе упругий зад этой крашеной царственной особы, покраснел еще больше, потупился, увидел отпечатки моих кед на сверкающем полу и смутился окончательно.
Взяв себя в руки, я поднял глаза. Мне в лоб смотрели два полушария цвета кофе с молоком. Полушария едва не выкатывались из кружевных чашек бюстгальтера, натягивающего белую рубашку. Видимо, Нефертити расстегнула лишнюю пуговку, пока я пялился себе под ноги. Египетская царица издевалась над смущенным неофитом.
Я огляделся как-то дико, грохнул о стойку ладонью с пятисотрублевой бумажкой и рявкнул:
– На все!
– На все получится двадцать минут, вы пережаритесь, – насмешливо пропела царица.
– Не пережарюсь.
– Вам будет плохо.
«Что настоящему мужику двадцать минут солярия!» – подумал я, лихо развернулся и пошел.
– Я же вам не сказала, куда идти, – молвила Нефертити. – Вон в ту дверь.
Я двинулся в указанную сторону.
– Крем взять не желаете? – донеслось с колесницы.
– Давайте, – измученно ответил я.
– Будьте добры двести рублей.
– Так я же вам уже все отдал.
– А… у вас больше нет денег, извините…
«А…» Нефертити произнесла, как восклицание после изнуряющих минут любви. «…У вас больше нет денег» – как благодарность любовнику, а «извините» прозвучало прощанием с нежным юношей, которого она только что высосала до последней капли.
В голове у меня помутилось. На подгибающихся ногах я доплелся до двери и, оставшись один, бросился стаскивать с себя одежду. Неожиданно в дверь постучали.
– Забыла вам объяснить, как включить солярий, – донесся из-за двери знакомый голос.
Я, чертыхаясь, натянул трусы на оттопырившуюся плоть, прикрылся свитером и отпер замок. Нефертити переступила через мои скомканные джинсы и подошла к прибору.
– Чтобы включить лампы, нажмите вот эту зеленую кнопочку с надписью «старт». – Нефертити оглядела мое жмущееся в углу тельце. – Если станет горячо, нажмите красную, «стоп».
Она вышла, играя бедрами. Я с трудом владел собой. Вскочив в солярий и задвинув дверцы, я нажал «старт». Мои глаза были закрыты. Сквозь веки просвечивала сиреневая накаляющаяся жара. Я ласкал себя, мысленно овладевая этой ведьмой, повелительницей красоты и загара. Я мял ее груди, раздвигал ягодицы и всячески повелевал ею. Через считаные мгновения я застонал, но успел подставить салфетку, которую предусмотрительно прихватил с полочки. Салфетка намокла и отяжелела. Я понял, что салфетки в солярии разложены именно для таких нужд.
В оцепенении я сполз на дно кабины и застыл. Я не заметил, как прошли оплаченные минуты и как погасли лампы. Сколько я так просидел – неизвестно. Из транса меня вывел стук в дверь.
– У вас все в порядке? – поинтересовался голос Нефертити.
– Д-да, уже выхожу, – заикаясь, ответил я и принялся спешно одеваться. Я не стал бросать салфетку в мусорное ведро. «Ничего она не увидит, не доставлю ей такой радости». Я обернул липкий комок другими салфетками и сунул в карман. Кожа немного зудела.
Зашнуровав кеды, я взглянул в зеркало. В полумраке комнаты цвета приобретали темные оттенки, мое лицо казалось шоколадным. Кожный зуд усилился. Обгорел, понял я. Лицо было не шоколадным, а темно-бурым. Мне стало страшно, я отпер дверь.
Нефертити смотрела испытующими глазами. Я попытался юркнуть мимо, но она окликнула меня:
– Ваша сдача.
– Я же просил на все…
– Я все-таки поставила вам десять минут вместо двадцати… Хотя вижу, что и это много…
Я молча сгреб деньги, буркнул «спасибо» и вышел.
На улице я осмотрелся. До дому было минут пять пешком, и я не знал, как преодолеть это расстояние с пылающей красным физиономией. На всякий случай я принялся улыбаться прохожим. Сначала от меня отшатнулась бабушка с пакетиком, потом парень в спортивном костюме грубо хохотнул вслед, и сразу после этого я встретился глазами с милиционером.
Милиционер воспринял мою улыбку с подозрением. Впрочем, любой на месте милиционера воспринял бы с подозрением заискивающе улыбающегося юнца с лицом цвета варено-копченой колбасы. Милиционер спросил у меня паспорт. Паспорта при мне не оказалось. Тогда милиционер велел показать содержимое карманов. Я достал ключи, кошелек, мелочь и… комок салфеток. Надо ли уточнять, что именно этот последний предмет вызвал у опытного стража живейший интерес. Его профессиональное чутье подсказывало, что в салфетку непременно завернуто что-то запрещенное. Что-то пахнущее большими деньгами.
Милиционер принялся разворачивать салфетки с трепетом и волнением ребенка, разворачивающего новогодний подарок.
Я пискнул:
– Не надо…
Мой страх милиционер принял за подтверждение своих догадок и принялся разворачивать каждую складку с каким-то совсем уж иезуитским наслаждением. Я наморщился, кожа горела кремлевской звездой. Милиционер торжествующе приподнял последнюю складку. Я зажмурил глаза. Наступила гробовая тишина. Даже прилетевшие с юга грачи перестали трещать и уставились на нас.
– Это что? – глухо донеслось из самых недр милицейского организма.
Я раскрыл глаза. Милиционер рассматривал свои слипшиеся пальцы.
– Это… это крем для загара, – выпалил я. – Я часто загораю… – Я даже ткнул пальцем в свое лицо.
В этой книге – рассказы трёх писателей, трёх мужчин, трёх Александров: Цыпкина, Снегирёва, Маленкова. И рисунки одной художницы – славной девушки Арины Обух. Этот печатный квартет звучит не хуже, чем живое выступление. В нём есть всё: одиночество и любовь, взрослые и дети, собаки и кошки, столица и провинция, радость и грусть, смех и слёзы. Одного в нём не найдёте точно – скуки. Книга издается в авторской редакции.
Александр Снегирев родился в 1980 году в Москве. Окончил Российский университет дружбы народов, получив звание магистра политологии. Учится там же в аспирантуре. Лауреат премии «Дебют» за 2005 год в номинации «Малая проза».
«БеспринцЫпные чтения» возвращаются! Лучшее от самого яркого и необычного литературно-театрального проекта последнего времени. Рассказы знаменитых авторов: Алёны Долецкой, Жуки Жуковой, Александра Маленкова, Александра Снегирёва, Саши Филиппенко, Александра Цыпкина и не только. Самые смешные и трогательные истории со всей страны, которые были прочитаны со сцены авторами и ведущими российскими актерами: Ингеборгой Дапкунайте, Анной Михалковой, Константином Хабенским и другими. Эти тексты собирали залы от Нью-Йорка до Воронежа.
В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
Димке Козыреву двадцать семь. Димка добрый и честный. У него есть любимая девушка и хорошая работа. Только тачки нет… Наступает кризис. Девчонка уходит, с работы увольняют. Последний шанс — победить в литературном конкурсе.Не жди решения жюри сложа руки! Займись рукопашным боем, подставляй соперников, будь беспощадным! Ни шагу назад!Детективная история о том, как Димка Козырев стал писателем. Юмор и рыдания, кровь и нежность, блеск власти и нищета закоулков, а также призрак Арсения Тарковского в новом романе Александра Снегирёва «Тщеславие».
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
«Мы стали неразлучны. Как-то ночью я провожал ее. Мы ласкались, сидя на ограде возле могилы. Вдруг ее тело обмякло, и она упала в кусты ярких осенних цветов, высаженных рядом с надгробием. Не в силах удержать ее, я повалился сверху, успев защитить ее голову от удара. Когда до меня дошло, что она потеряла сознание, то не придумал ничего лучшего, чем ударить ее по щеке и тотчас поцеловать. Во мне заговорили знания, почерпнутые из фильмов и детских сказок, когда шлепки по лицу и поцелуи поднимают с одра. Я впервые бил женщину, бил, чередуя удары с поцелуями».
Семь историй от Александра Снегирёва – свободное обращение с запретными темами. Ханжам не рекомендуется. Остальные найдут здесь динамизм сюжета, мысль и задор.В противоречивом герое поколения тридцатилетних сплетена жестокость и чуткость, холодность и романтизм. Он смеется над смертью, тоскует по безвозвратно ушедшему и остро чувствует жизнь.Читается легко, погружаешься полностью.
Когда-то он снимал комнату у одинокой дамы преклонного возраста. Она привязалась к нему, начала наряжаться, подарила фотоаппарат, а вскоре принялась настаивать на близости. Он хотел сбежать, но, поддавшись её мольбам, остался. Стали друзьями. А потом он влюбился в девушку…Прошли годы, он отчетливо помнит имя старухи – от её участия пришёл успех в его карьеру. Но не может вспомнить имени некогда любимой – с ней из его жизни ушло счастье.В рассказе «Как же её звали?..», как и в других рассказах новой книги А. Снегирёва, вы не найдёте героев и негодяев, хороших и плохих, обличений и вердиктов.